Секс по телефону

— Ну что вы поддержите меня сейчас против Марины...?

— ещё раз спросила у нас Марьяна, с опаской смотря на стены старой церкви. В которой обитал призрак повешенного в ней полицая. Мы въезжали в деревню и фары " нивы" моей невесты, осветили церковь и колокольню стоящую в самом начале Плетнёвки.

— Да поддержим, поддержим Марьяна. Но ты только в немецкую форму переоденься. А то удачи не будет. Да и вообще он по моему там стоит наверху и курит сигарету...

— ответил за всех я девушке, и толкнув её за плечо показал на колокольню. Где на самом верху мерцал огонёк зажженной сигареты. Это был хозяин деревни и окрестностей, " Плетнёвский призрак". Он стоял в ночи на церковной колокольне и курил самосад. То что это была не сигарета, а толстая " козья ножка", было видно по большому огоньку из которого сыпались искры. И хотя я уже несколько раз сталкивался с привидением. Но вживую его никогда не видел. И меня сейчас охватил прямо животный страх от встречи с неведомым. Ведь насколько я знал из книг, приведения, это лишь сгусток материи. Которое иногда появляется и пугает людей. Но оно ни как не может курить, пить шнапс и закусывать его шоколадками с наркотой.

А в Плетнёвской аномальной зоне, такое было возможно. И живущие тут призраки, были очень опасны, поскольку они не пугали, а могли реально убить человека. Или утащить к себе на болото в старый блиндаж. И ещё они люто ненавидели людей в форме, особенно в советской времён войны. Я вспомнил увиденного на болоте красноармейца, в глаза которого были вбиты кованные гвозди. Хотя это был скелет, сидящий на сосне и привязанный к ней цепью. Но его реально в войну поймали местные полицаи, и ещё живому вбивали в глаза огромные гвозди. Прибивая ими беднягу к дереву. А какой разгром учинили воскрешённые кем-то мертвецы полицаев из старого блиндажа. Когда приходили искать Марьяну в деревню?

Нет единственное спасение от аномальных призраков в Плетнёвке, это немецкая форма и оружие. Ведь когда Марьяна её одела, призрак не сбросил девушку с колокольни, хотя реально мог это сделать. Партизан призраки полицаев, особенно люто ненавидели. Но тем немение он был к ней благосклонен, и даже смеялся когда я ебал партизанку у него на глазах.

— Да одену, одену я фрицевскую форму, будь он неладен. Без неё они с меня живьём кожу сдерут...

— в сердцах сказала Марьяна, когда наша " нива" ревя мотором в ночи, миновала церковь и понеслась по пустынной улице к дому родителей Михалыча. А там в окнах горел свет и играла музыка. Муж тёти Оксаны, вставил все стёкла в рамы и повесил заново двери. Витёк запустил бензогенератор, который не пострадал при налёте призраков. И он глухо тарахтя на террасе, давал по всему дому электричество. Ведь бензина у нас было много, а экономить его не было нужды. Завтра утром мы все уйдём в прошлое, и вернёмся ли мы домой из него, никто из нас не знал.

— Костя, помоги парням разжечь костёр во дворе. А вы девки, помогайте нам ужин готовить....

— крикнула мне и девчонкам, атаманша Мариша. Она и баба Зина, стояли у машины тёти Оксаны. А сама хохлушка сидела на корточках под кустом сирени во дворе и ссала, поливая мочой траву под ногами. Деревянную уборную, изрешетили пулями призраки с болота, и заходить в неё было опасно. Был риск провалиться в выгребную яму. Вот и приходилось нам ходить ссать под куст сирени. А если приспичит в туалет по-большому, то нужно будет идти через дорогу в заросли бузины.

— Я тоже поссать хочу...

— сказала Света и пошла под куст к тёте Оксане, которая уже заканчивала писать и стряхивала с половых губ капли мочи. Ссала хохлушка в свете фар своей машины, и всем был хорошо виден огромный чёрный треугольник волос у неё на лобке.

— А мне нужно форму переодеть, если вы не хотите чтобы у вас опять тут был разгром...

— ответила моей матери Марьяна, и пошла в дом переодеваться. Ведь из за неё могли прийти призраки с болота, и учинить у нас бойню по новой. Потому что Марьяна была их заклятый враг в войну. А вот немецкая форма, действовала на призраков полицаев, словно животворящий крест или серебряные пули. Хотя иконы и кресты привезённые женой Михалыча из города, для отпугивания от нашего дома призрака с колокольни. Не только не помогли, но наоборот ещё больше его разозлили. А вот немецкая военная форма и любые атрибуты и символы нацистов. Как раз были для нас своеобразными защитными амулетами против привидений и воскресших мертвецов с болота. И это мы все поняли с появлением Марьяны у нас.

— А вы что еблись по дороге? Что за дела Костя? Я же не давала разрешения для занятий сексом. Ведь русским языком было сказано. Что вернёмся из Тарасовки и все вместе поебемся дома...

— спросила у нас с Ханной моя мать, видя что немка моет мне член водой из бутылки. После анала залупу лучше обымыть водой с мылом, а иначе её будет щипать.

— Мам, но Ханна завтра уйдёт в прошлое и я её никогда больше не увижу. Вот и занялись мы с ней сексом в машине...

— оправдывался я перед матерью, подставляя свою залупу под ласковые руки немки. Ханна мыла мне член с мылом и поливала его водой.

— Но это не значит что не нужно выполнять мои приказы. Пока что я у вас атаманша, и хочу чтобы вы все мне подчинялись. И ни для кого нет исключений...

— зло ответила мне Марина, закуривая сигарету стоя возле " нивы" своей подруги, облокотившись на её капот.

— А твои приказы, больше никто не будет выполнять. Ты не атаманша, а курва рыжая. Я буду теперь атаманшей в отряде....

— крикнула с крыльца Марьяна, спускаясь к нам во двор. К этому времени Михалыч протянул из дома провода. И включил лампочку, повесив её на берёзу росшую возле уборной. А Витёк с Иваном, разожгли большой костёр и во дворе стало светло как днём.

— Я не поняла Марьяна? Ты что бухая дочка, раз такое мне говоришь...?

— с удивлением воскликнула моя мать, совершенно не ожидая услышать подобные слова от девушки, которую она спасла от смерти.

— Нет я трезвая, а тебе не быть больше атаманшей Марина. Я хочу быть на твоём месте. И вызываю тебя на поединок. Кто в нём победит, тот и будет атаманшей....

— ответила моей матери Марьяна, выходя на центр освещенного костром и электричеством двора. Молодая партизанка, переоделась в немецкую офицерскую форму, в серо-зелёные галифе и в такой же серо-зелёный китель с орлами и погонами оберлейтенанта. Только китель у партизанки был растегнут и под ним виднелась белая майка с чёрным орлом посередине. Который держал в когтях свастику. Под майкой у девушки выпирали приличные сисяры, и смотрелась Марьяна в этой немецкой форме, восхитительно. Чёрные волосы у партизанки были распущенны по плечам, а её карие глаза блестели от возбуждения.

— Я не собираюсь с тобой драться дочка. Да и кто ты такая чтобы качать тут свои права. Не забывай что я тебе жизнь спасла сегодня. И могу завтра отправить обратно к немцам на телегу...

— припугнула девушку Марина, с злости закуривая сигарету. Моей матери не понравилось то что спасенная ею пленница фашистов, не прожив у нас и дня. Вдруг захотела занять её место. Но драться с партизанкой, Марина не хотела, и все решила уладить миром. А вот Марьяна наоборот решила во что бы то не стало, сцепиться с нашей с Витьком матерью. И привела в действие последний аргумент. Услышав который из уст дочки ей по возрасту, Марина тут же бросилась на обидчицу.

— Да нет не отправишь подстилка детдомовская. Тебя ебли в твоём детдоме во все щели, и ты не имешь право нами командовать...

— хохтнула Марьяна снимая с себя немецкий офицерский китель, оставшись в одних зелёных галифе, и в белой майке с чёрным орлом.

— Ах ты курва. Блядь, самую ебли немцы и полицаи во все дыры. И ещё мне такое говоришь соплячка...?

— Марина бросила на меня уничтожительный взгляд, и кинулась на Марьяну. Ведь это я сболтнул партизанке по дороге, что моя мать детдомовская. И теперь эта сука Марьяна, меня подставила. А Марину любое напоминание о детдоме, выводило из себя. Тем более в таком оскорбительном тоне.

— Пошла на хуй дура. Тебе пиздец Марина...

— заорала Марьяна, ловким приёмом схватив мою мать за руку, повалив её на землю. Партизанка хотела было наброситься на лежащую на траве Марину. Но та подставила колено, и Марьяна с воплем перелетела через неё и упала сзади на землю.

— Что блядь, хотела меня одолеть. Не выйдет сука. Я тоже знаю приёмы и сейчас тебя шалава проучу...

— воскликнула Марина, поднимаясь с земли, выставив вперёд кулаки, словно заправский боец. Зелёные кошачьи глаза атаманши Маришы, блестели праведным гневом. Её рыжые, волнистые волосы были растрепанны, а лицо злым. На моей матери была одета все та же зелёная юбка и чёрная блузка без рукавов. Под которой выпирали её волшебные сисяры, не уступающие по размерам сиськам Марьяны. И мне жутко не хотелось, чтобы женщины во время драки их повредили.

— Да мне по хую твои приёмы сука. Меня сам Берия обучил таких вот блядей как ты, обламывать Марина...

— воскликнула партизанка и попыталась нанести моей матери удар ногой в челюсть. Но к счастью Марина ловко от него увернулась и более того, сумела поймать ногу девушки руками и повалила её на землю.

— Да иди ты в жопу со своим Берия. Я тебя суку сейчас размажу...

— заорала Марина, лупя девушку лежащую под ней, двумя руками по лицу. Мы все стояли вокруг дерущихся женщин, и никто из нас не вмешивался в драку. Ведь если их разнять сейчас, то они опять потом начнут выяснять отношения. Нет, нужно было ждать когда одна из них победит и докажет своё право быть нашей атаманшей. И я честно был удивлён, видя как умело моя мать отбила удары молодой партизанки. И сама сейчас лёжа на ней сверху, лупила девчонку по лицу ладонями рук, очевидно жалея её. Ведь если бы Марина била Марьяну по лицу кулаками, то разбила бы в кровь красивое личико партизанки. А Марине этого не хотелось, но её жалость вышла ей боком. В какой то момент, Марьяна как змея выползла из под нашей с Витьком матери. И обхватила голову Маришы ногами, применив удушающий приём. Марина тут же захрипела и став задыхаться, забила рукой по земле. В знак того что она сдаётся. А мы бросились разнимать дерущихся женщин. Потому что в темноте Марьяна не видела что её оппонентка задыхается и просит о пощаде.

— Ушёл блядь, предатель...

— Марина пнула меня ногой, когда я освободил её шею от хватки ног молодой партизанки, и хотел помочь своей матери встать с земли.

— Я победила и хочу чтобы вы все немедленно присягнули мне на верность...

— сказала Марьяна, становясь в центр двора возле костра. Лицо у девушки войнственным, а из разбитых губ текла кровь.

— Любо Марьяна...

— воскликнул я становясь на одно колено перед партизанкой, под уничтожительным взглядом Марины.

— Любо Марьяна...

— Света встала на одно колено перед молодой девушкой, выполняя данное ещё в машине обещание поддержать её в желании стать нашей атаманшей.

— Любо Маруша....

— воскликнула Ханна, становясь на одно колено перед Марьяной. Немка была зла на Марину, за то что она отчитывала меня за секс с ней в машине. И по этому с радостью присягнула новой атаманше.

— Да пошла ты в жопу Марьяна....

— сказал Михалыч вставая рядом с Мариной. Старый алкаш был рабом моей матери. И ради её чёрной заросшей пизды, был готов выполнить любые желания.

— Я не брошу тебя подруга....

— тётя Оксана обняла мою мать и поцеловала её в губы.

— Я тоже с тобой Марина. Ты наша атаманша, а Марьяне никогда ей не быть...

— воскликнул Иван, становясь рядом со своим внуком Михалычем.

— Я за тебя Марина. А у Марьяны ещё молоко на губах не обсохло чтобы нами командовать...

— сказала баба Зина, становясь рядом с моей матерью. Пиздец, если ещё Витёк поддержит мать, то перевес голосов будет на стороне Марины, а Марьяне не быть атаманшей. Подумал я, и незаметно показал старшему брату на сисяры молодой партизанки, выпирающие у неё под майкой с чёрным орлом. Витёк её ещё не ебал, а у Марьяны прелести получше чем у нашей с ним матери. Да и Марина, может запросто отправить девушку завтра в прошлое, и мы её больше не увидим.

— Любо Марьяна....

— воскликнул Витёк, становясь на колено перед партизанкой. И та ласково погладила его по голове рукой. Это был намёк на то что Марьяна хорошенько отблагодарит Витька за поддержку.

— Гандон, и ты к своему брату затесался...

— зло крикнула Марина, и попыталась ударить старшего сына ногой. Но тот вовремя отскочил в сторону и встал рядом со мной, Светой и Ханной.

— Иван, присягни мне на верность. И я буду твоя в эту ночь. Ты же хотел меня перед войной. А я тебе не давала, а вот сейчас дам, и хорошо дам...

— обратилась к полицаю из прошлого, молодая партизанка. Ведь сложилась патовая ситуация. У обоих женщин было равное количество голосов. Марьяну поддерживали, я и мой старший брат, а так же моя невеста Света и немка лётчица. На стороне Марины, были муж и жена Нефёдовы, Светкина мать, баба Зина, и Иван. И того получалось по четыре голоса у каждой из кандидаток на пост нашей атаманши. И один голос сейчас решал всё. Хотя и при равном количестве голосов, Марина оставалась в должности атаманши со всеми вытекающими последствиями. И она не даст нам житья в Плетнёвке.

Я конечно мог плюнуть на всё и на чудачества своей матери, которая как ребёнок играла в войну. Взять Свету, Марьяну и Витька и уехать с ними жить в Брянск в дом к моей невесте. Но мне по душе была Плетнёвка, милая моему сердцу деревня. Без которой я не мог теперь прожить и дня в другом месте. Да и призрак с колокольни не дал бы нам жить спокойно в городе. Обязательно сотворил какую-нибудь пакость. Пока мы не захороним по православному обряду его павших товарищей, которые лежат сейчас на нарах в старом блиндаже на острове. " Плетнёвский призрак" будет нас беспокоить, где бы мы не находились. Так что никуда я из Плетнёвки не поеду, буду жить тут и любить своих женщин.

— Любо Марьяна...

— к изумлению моей матери, воскликнул Иван, становясь на одно колено перед молодой партизанкой. Как только он услышал из уст Марьяны, что та даст ему засадить. В обмен на его голос, то полицай из прошлого, не колебался ни секунды, сделав выбор в пользу своей бывшей невесты. Да и что ему было терять? Ведь завтра он уйдёт навсегда в своё время, и никогда больше не увидит ни Марину и ни Марьяну. А прелести моей матери и жены своего внука, полицаю уже приелись. И он хотел напоследок выебать своего врага в прошлой жизни, партизанку Марьяну.

— Молодец Ваня, и я тебя отблагодарю в эту ночь...

— радостно воскликнула Марьяна, обнимая и целуя, вставшего с колена полицая. А я посмотрев на Ивана с Марьяной, подумал. Что если бы не война, они бы поженились и нарожали кучу детей. До того ладно и красиво эти двое смотрелись вместе. Высокая черноволосая девушка Марьяна, и молодой красивый парень Иван. Они идеально подходили друг к другу, но в прошлом были заклятыми врагами и вероятно дрались насмерть при встрече в бою.

— Давайте присягайте мне на верность. Вы в меньшинстве, иначе я выгоню вас из отряда...

— припугнула мою мать и супругов Нефёдовых с бабой Зиной, молодая партизанка.

— Да я тебя сам курву выгоню. Это дом моих родителей, и ты можешь выметаться отсюда куда хочешь...

— зло крикнул Михалыч, с неприязнью смотря на Марьяну. И он был прав, дом то в Плетнёвке в котором мы жили, был его и он в нём хозяин. Хотя пустых домов в деревне было полно, но они были меньших размеров и не обжитые вдобавок.

— Не горячись Толя, она права. Все по честному, большинство голосов за Марьяну. И мы должны ей подчиниться...

— сказала Михалычу моя мать, и зачем-то пошла в дом. Но тут же вышла из него держа в руке свой чёрный маузер.

— Любо Марьяна...

— воскликнула Марина, становясь на одно колено перед своей соперницей и отдавая ей в руки маузер. Это был незаменимый атрибут любой комиссарши в Гражданскую войну. И он по праву перешёл к новоиспеченной атаманше Марьяне.

— Любо дочка...

— седая бабка Светкина мать, встала на одно колено перед молодой девчонкой. Которая в прошлом в Великую Отечественную войну. Кормила её голодную двенадцатилетнию девчонку, гречневой кашей в партизанской землянке.

— Только из за тебя Марина...

— сказал Михалыч вставая на одно колено перед внучкой ему по возрасту. Рядом с ним встала и его жена, базарная торговка тётя Оксана. Она склонила свою чёрную голову перед молодой атаманшей Марьяной.

— Я не слышу слов любо. Или у вас языки отсохли....???

— строго спросила партизанка у супругов Нефёдовых. Они встали перед ней на одно колено, но молчали.

— Любо...

— сквозь зубы с неохотой произнёс Михалыч. Он любил только мою мать Марину. И был жутко недоволен за то что молодая ссыкуха из прошлого, сметила атаманшу Маришу с должности.

— Любо дочка...

— воскликнула тётя Оксана, вслед за своим мужем. Она в принципе была не против Марьяны, но хранила верность моей матери, как своей соседке и подруге до последнего.

— Садитесь все в круг. Это дело нужно как следует отметить...

— крикнула с порога баба Зина, вынося из дома трехлитровую банку со своим домашним самогоном. Вслед за ней появилась Света, держа в руках пакеты с закуской. Витёк нес стаканы, а Иван шедший за ним. Был увешан оружием, " шмайссер" и " ППШ" висели у него на одном плече. На другом винтовка " маузер", принадлежащая Михалычу. В руках полицай из прошлого, нес наши с Витьком пистолеты и свой " тт". У Светы тоже было оружие, из карманов её фирменного кителя, торчали рукоятки полицейских "вальтеров". И я понял предназначение этих всех стволов собранных у нас в доме. После тоста за здоровье новоизбранной атаманши, намечался салют положенный в таких случаях.

— Подождите не пейте. И встаньте все с земли...

— приказала нам Марьяна, видя что баба Зина, налила каждому в рюмку самогонки. И мы приготовились её выпить, сидя вокруг горящего в ночи костра во дворе нашего дома.

— Я благодарна вам бойцы за проявленое доверие ко мне. И буду служить вам верой и правдой, не щадя живота своего...

— Марьяна встала на одно колено перед нами, держа в одной руке налитую рюмку с самогоном. А в другой у девушки в немецкой форме, был зажат огромный чёрный маузер. У этой дуры тоже бзик по фазе прошёл. Как и у моей матери, с тоской подумал я, смотря на воинственную партизанку из прошлого. Всерьёз примерившую на себя роль атаманши. Я лично не хотел ни с кем воевать, и мне были жутко не по душе заскоки которые были раньше у Марины. И новоиспеченная атаманша, похоже тоже любила командовать.

— За здоровье атаманши Марьяны...

— первым толкнул тост Иван, чокаясь с партизанкой которая уже встала с колена, и стояла по центру двора возле костра. Воинственная с чёрным маузером в одной руке, и с налитой рюмкой в другой.

— Любо Марьяна, любо, любо...

— заорали все, по очереди чокаясь с черноволосой девушкой в немецком офицерском мундире и выпивая следом, крепчайщий самогон бабы Зины.

— Качай нашу атаманшу...

— опять воскликнул неугомонный Иван, подталкивая меня и Витька к Марьяне. Но втроём поднять нехуденькую девушку, было сложновато. А четвёртый мужик в нашем отряде алкаш Михалыч, и не думал нам помогать. Да и толку от этого пузатого мужа тёти Оксаны было мало. Он мог что-то починить или выебать мою мать нажравшись панцершоколадок с первитином. А вот физически был слаб. Но нам на помощь пришла Света, она была сильной девушкой. И у себя в отделе милиции, мудохала мужиков преступников.

— Любо, любо, Марьяна....

— орали мы с Витьком, Иваном, и Светой, подбрасывая вверх молодую девушку. Тётя Оксана и баба Зина, тоже пришли нам на помощь, и вшестером, мы легко поднимали и опускали у себя над головами, новоизбранную атаманшу. Только Марина и Михалыч стояли в стороне и не принимали участие в чествовании Марьяны. А в прекрасных глазах мамы Марины, застыла обида. Ведь её так вверх не подбрасывали когда выбрали атаманшей. Но нас с Витьком на момент её избрания, было всего двое. И мы физически не могли её качать на руках.

— Слава атаманше Марьяне...

— опять воскликнул Иван, после того как мы опустили партизанку на землю. Полицай из прошлого, поднял с земли свой " ппш ", и дал из него очередь в небо. А следом за ним Плетневскую ночную тишь, разорвали нестройные выстрелы из пистолетов, автоматов и винтовки. Сама виновница торжества, палила в небо из своего чёрного маузера, я стрелял из вальтера, Витёк из люгера. Немка Ханна, строчила из шмайссера, Света из пистолета Ивана, а баба Зина из винтовки Михалыча. Старый алкоголик преданный моей матери, не стал чествовать Марьяну и стоял в стороне с унылым лицом. А вот Марина и тётя Оксана, стреляли вверх из небольших словно игрушечных, полицейских вальтеров. Стрельба велась внушительная, а звуки от выстрелов разносились по окрестностям. Но вокруг не было ни души, и нам никто не мог помешать.

— А теперь обещанное вознаграждение парням которые меня поддержали. И девушкам тоже. Но прежде я хочу заняться сексом со старой атаманшей. Пусть Марина как следует полижет у меня мою чёрную " девочку"....

— сказала Марьяна, обращаясь по большей части к моей матери. Но та стояла с незмутивым лицом с сигаретой в губах, и не думала выполнять приказ новой атаманши.

— Я не поняла Марина? Ты почему не раздеваешься и не идёшь ко мне лизать мою щелку? Я же твою лизала по первому зову...

— недоуменно переспросила Марьяна у нашей с Витьком матери. И Марина поняв правоту новоиспеченной атаманши, пошла к ней снимая на ходу с себя одежду. Марьяна тоже разделась, сбросив на землю свой немецкий мундир, галифе и белую майку с орлом. Партизанка стояла в свете костра и электрической лампочки, закрепленной во дворе на старой берёзе. Совершено голая, блистая в ночи своей ослепительной красотою. Её великолепные сисяры, с коричневыми сосками, словно спелые дыни, полувисели у девушки на груди. Чёрный заросший лобок атаманши Марьяны, стройные ножки и гладкие белые ляжки, манили к себе не только мужские взгляды, но и женские. Я видел с каким вождевлением смотрела на Марьяну, жена Михалыча. Хохлушка основательно подсела на " розовый" секс и сейчас хотела оказаться на месте Марины.

— Это приказ или просьба милая...?

— зрелая самка Мариша с чёрным заросшим лобком, подошла к Марьяне и погладила той груди, положив на них ладони.

— Ну конечно просьба дорогая, я не имею право приказывать для личных целей. Мои указы и приказы, касаются только повседневной жизни отряда. А в сексе, я только могу попросить...

— ответила моей матери Марьяна и слилась с ней страстным поцелуем в засос, одновременно лапая Марину, за её волшебные груди.

— Атаманша Марьяна, я тоже хочу тебя поласкать дочка...

— тётя Оксана зашла к партизанке со спины, прижимаясь к ней всем телом. И целуя молодую девушку в шею, взяла в ладнони её налитые груди, нежно их массируя.

— О как же мне приятно, так хорошо тётя...

— простонала Марьяна, балдея от ласк двух зрелых подруг. Моя мать закончив сосаться с молодой девушкой атаманшей, покрыла поцелуями её груди, заодно и пальцы Оксаны. Встала перед Марьяной на колени, и припала ртом к её чёрному лобку.

— Так, так Мариночка, делай мне приятно милая...

— простонала Марьяна, обнимая мою мать за голову и лаская её рыжые волнистые волосы руками. Глядя на них, хуй у меня встал колом и я было опять хотел засадить немке, с которой мне завтра предстояло навсегда расстаться. Как её опередила злоебучая седая баба Зина.

— Засади мне зятек. А то ты все иностранок ебешь, а своих забываешь...

— тёща встала передо мной раком, оголив свою белую толстую жопу.

— Вить, а ты мне присунь, что как не родной стоишь...

— сказала моему старшему брату Света, становясь рядом со своей блядью матерью раком возле берёзы во дворе.

— Как скажите тётя Света...

— ответил моей невесте Витёк, назвав тётей девушку, которая была его старше на восемь лет. Мой старший брат боялся молодую ментовку, и ебал её можно сказать со страхом.

— О хорошо, хорошо зятек. Так, так, еби, еби свою тёщу внучок....

— приговаривала баба Зина, стоя раком у старой берёзы во дворе. Уперевшись в неё руками отклячив жопу. Я засаживал Светкиной матери, сношая пожилую женщину как обычно в пизду. И смотрел на атаманшу Марьяну, которую ласкали две подруги. Рядом Витёк ебал Свету, девушка стонала, скулила, и держала меня за руку. И только трое из нашего отряда не занимались сексом. Иван ждал когда Марьяна насытиться сладкой однополой любовью с женщинами, и подпустит его к себе. Михалыч его внук, аналогично ждал мою мать, жуя припрятанные в карманах " панцершоколадки" с первинтином. А Ханна еблась только со мной и тоже ждала когда я закончу трахать седую бабку.

— Ну всё Ваня, иди ко мне...

— наконец позвала к себе полицая из прошлого молодая партизанка. Девушка кончила от ласк языка и губ моей матери. И оттолкнув её рыжую голову от своего чёрного лобка. Призывно раскорячила ляжки, как бы выворачивая их наружу. Очевидно для ебли стоя со своим довоенным женихом. Иван был полностью раздет, и хуй у него стоял колом. Он шагнул к Марьяне и целуя девушку в губы, вогнал член той во влагалище. " Централок" стоя не очень удобно ебать, но хуй у Ивана был лошадиным и он слегка присев на ноги, схватив рукам ягодицы Марьяны, стал размеренно её ебать в стояка.

— Аааа, ооооййй, аааа...

— застонала партизанка, принимая в себя член своего бывшего жениха и заклятого врага одновременно. Не знаю наигранно она стонала, или ей действительно было приятно. Но Марьяна выполняла данное ей обещание. Без голоса Ивана, ей никогда

не стать нашей атаманшей.

— У этого Ивана, хуй как у жеребца. Он мне чуть им матку не выдрал. По мне твой член Костя, самый лучший из всех....

— говорила мне баба Зина, заботливо обтирая своими белыми трусами, мою залупу. После того как мы с Витьком проебли мать и дочь возле старой берёзы, настало время для отдыха.

— Мариночка, можно мне...

— по собачьи преданно смотря в глаза нашей с Витьком матери. Старый алкаш Михалыч, подошёл к ней с поднятым от немецкой наркоты членом. К слову сказать хуй у мужа тёти Оксаны, был такой же здоровенный как и у его деда полицая из прошлого. Но все портило его пивное пузо, и ебать женщин Михалыч мог только в позиции сзади. А вот лежа у него не получалось, пузо не давало. По этому рыжеволосая красавица Марина, заняла место у старой берёзы во дворе. Где только что мы с братом ебли двух блядей, дочку мента и её седую мать.

— Да Толя можно, разве я тебе когда отказывала...

— ответила Михалычу Марина, встав раком на земле возле берёзы, уперевшись в неё руками. Хотя моя мать и согласилась дать засадить мужу тёти Оксаны. В обмен на его преданность по отношению к ней. Но её зелёные кошачьи глаза оставались безразличны. Марина еблась с Михалычем чисто механически без особого кайфа. Да этой рослой красавице с обалденной фигурой. Нужен был молодой красивый самец. А не старый обрюзгший от пьянки алкаш. Но теперь в отряде из мужиков которых эта красавица к себе подпускала. Остался только Михалыч, а нас с братом мамаша к себе не скоро подпустит, за предательство по отношению к ней.

— Ооой, оооой, Толя, ооойй...

— завыла Мариша, когда муж её лучшей подруги, наконец засунул ей во влагалище свой лошадиный член. Хотя возможно наша с Витьком мать и ловила определённый кайф от ебли со стариком. Ведь она не видела его лица стоя раком возле берёзы. А член внешности не имеет и ходит внутри вагины натирая её стенки, принося организму негу.

— Аааа, ооооййй, ааааа...

— с наслаждением еблась со своим довоенным женихом, атаманша Марьяна. В отличии от своего старого внука, Иван был настоящим красавцем, рослым и сильным самцом. И только такой молодой парень, мог ебать нашу атаманшу Марьяну.

— Иди ко мне дочка, хочу напоследок твои губки почувствовать...

— позвала Ханну к себе тётя Оксана. Хохлушка встала к берёзе возле которой её возрастной муж ебал подругу, прислонилась к ней спиной и выставила вперёд свой чёрный заросший лобок. Ханна мигом сбросила свою одежду на землю и игриво глянув на меня, пошла к тёте ей по возрасту, виляя на ходу пухлой попкой.

— Оооо, ооооййй, вот так дочка, так милая, лижи её у меня...

— застонала тётя Оксана, обхватив руками белокурую голову немки лётчицы, прижимая её к своему чёрному треугольнику внизу живота. Ханна встала перед ней на колени и старательно сосала влагалище у хохлушки. В котором хуев побывало больше, чем волос у неё на пизде и на голове.

— Света, а ты что теряешься? Давай милая, полижи у своей мамы её седую письку. А мы посмотрим с Витьком и у нас члены встанут...

— предложил я девушке и та согласилась.

— Зина, иди к берёзе, встань возле неё, а я у тебя пизду языком поласкаю, блядь старая...

— хихикнула пьяная Света, хлопая свою седую мать по жопе ладошкой. Пока мы отдыхали, девушка успела выпить стопку самогонки и запьянела.

— Только как следует лижи Света, а то я твоего жениха заставлю её лизать, если ты меня сейчас не удовлетворишь...

— засмеялась седая бабка, становясь к берёзе с другой стороны, и выставляя свой седой лобок.

— Вот же ты сука Зина, блядво ебаное. Тебе Михалыч ровесник, а ты на молодых лезешь...

— незлобно засмеялась Света, опускаясь перед своей матерью на колени, целуя её седые волосы на лобке.

— Ооооййй, ааааа, оооой....

— завыла баба Зина, когда дочка ввела ей во влагалище палец, одновременно вылизывая его языком.

— Эта бабка ебется как молодая. Я ей тоже хочу сегодня засадить...

— сказал Витёк смотря на то как молодая дочь, сосёт пизду у своей седой матери.

— Да вообще пиздец брат, её жутко по кайфу ебать особенно в жопу...

— ответил я брату, вставая с земли и идя к Марьяне, которая судя по её стонам, была на подходе и вот вот кончит от члена Ивана...

— Марьяночка, любимая....

— прошептал я девушке становясь к ней сзади, прижимаясь к её ягодицам, начинавшим вставать членом. Как раз в тот момент, когда Иван рыча стал кончать ей в пизду, больно схватив девушку за попу руками. Марьяна завыла следом за ним, и тоже кончила выгибаясь всем телом навстречу толчкам своего жениха.

— Кость, ну подожди, мне подмыться нужно. Ваня налил мне туда будь здоров. А я от тебя хочу родить...

— оттолкнула меня от себя девушка, идя в дом где на кухне стояли ведра с водой.

— Да не волнуйся милая. После похода в прошлое, твой организм омолодится, и у тебя даже "целка" в письке появиться. Так что не переживай на счёт беременности от Ивана. А мне родишь ребеночка, когда мы разбогатеем и построим в Плетнёвке большой дом на всех...

— успокоил я девушку, лаская её крупные груди. И действительно, после перемещения во времени, из настоящего в прошлое. С организмом творились странные вещи, он не только омолаживался под воздействием временных потоков. Но и у людей излечивались былые болезни, а к женщинам возращалась девственность. Моя мать, тётя Оксана и Света, в пиздах которых побывало множество членов. После похода на остров в старый блиндаж и попадание в военный сорок второй год. Вернувшись в настоящее, стали опять " целками" но только возрастными.

— Я сильно тебя люблю Костя. И хочу чтобы ты был моим мужем, а не эта старуха Света...

— сказала мне Марьяна, закончив подмываться водой из ведра.

— Там видно будет, сейчас нечего загадывать. Вернёмся из похода в твоё время и решим...

— уклончиво ответил я девушке, чтобы её не обидеть. Ссорится с Марьяной накануне опасного возвращения в прошлое, было бы опрометчиво. Ведь ревнивая женщина способна устроить любую подлянку. И даже в ущерб себе. Я вспомнил как Света предлагала Марине, оставить Ханну одну на болоте, ревнуя её ко мне.

— Ловлю на слове Костя. Вернёмся и обсудим это дело. А сейчас пошли на реку искупаемся и там я тебе дам. А то тут во дворе неудобно. Да и пот с соляркой с себя смыть не мешало...

— предложила мне Марьяна, прижимаясь ко мне своим роскошным телом. От подмышек девушки, действительно пахло тяжёлым женским потом и слабым запахом солярки. Ведь отважная партизанка, управляла трактором гоняя сельскую гопоту в Тарасовке.

— Хорошо атаманша Марьяна, только Ханну с собой возьмем. А то она завтра уйдёт от нас навсегда и я её больше не увижу...

— сказал я девушке, назвав её атаманшей. Она мне не ответила, но одобрительно хмыкнула, выходя из дома и я видел только белую молочного цвета попку девушки в темноте перед глазами.

— Ханна, иди сюда дорогая. Пошли на реку с нами...

— позвала немку, партизанка из прошлого, поднимая её за руку с земли. Она лежала в объятьях тёти Оксаны и уже засыпала, утомленная сладкой " розовой" любовью. Остальные из нашего отряда тоже спали. Сказалась вероятно бессонная ночь проведённая накануне. Иван и Михалыч лежали в обнимку с бабой Зиной. А Витёк прижался к Свете, все они спали на траве голые, но ночь была необычайно тёплая и даже душная.

— А меня с собой возьмёте...?

— спросила у нас Марина, выходя из дома с мочалкой и мылом в руках. Она была полностью обнаженной, а на плече у моей матери, висел немецкий автомат.

— Я было одна хотела на реку идти, но раз вы собрались, то составлю вам компанию...

— сказала Марина, походя к Марьяне, демонстративно игнорируя меня с Ханной. Моя мать была зла на нас с немкой за предательство.

— Ну куда же мы без тебя Мариша. Заодно помоешь меня и письку опять полижешь. Я вообще хочу назначить тебя своим заместителем...

— ответила моей матери партизанка, поднимая с того места где лежал её немецкий мундир, свой чёрный маузер.

— Вы тоже стволы с собой возьмите. А то на реке ночью небезопасно. Вдруг опять немцы из прошлого появятся...?

— сказала Марина, под одобрительным взглядом атаманши Марьяны. Моя мать любила командовать и была рада тому что новая атаманша сделала её своим замом. И нам с немкой пришлось подчиниться, я поднял со своей одежды эсосовский вальтер с черепами на рукоятке. А Ханна взяла маленький полицейский " вальтер ппк".

— Патроны возьмите, ведь все же на салют в честь меня израсходовали....

— теперь уже командовала Марьяна, щелкнув вхолостую для наглядности курком своего маузера. Благоразумно подняв пистолет вверх. Опытная в военных делах партизанка, умела обращаться с оружием и знала пословицу, что даже не заряженное ружьё, но раз в год стреляет. И по этому направила ствол оружия в ночное небо. Нам пришлось идти в дом, где в закутке за печкой стоял ящик с патронами. Призраки полицаев которые устроили погром в доме, оружие и боеприпасы не тронули.

В доме ярко горел электрический свет, на терраске вовсю тарахтел бензогенератор запущенный Витьком. И зарядив патронами из ящика свои пистолеты и автомат. Уходя из дома, я заглушил генератор, в его работе теперь не было необходимости. Так как мы уходили на реку, а все остальные спали во дворе вокруг костра. Да и яркий свет лампочек в ночи, может привлечь к нам незванных гостей. Хотя я сомневался что " Плетнёвский призрак" хозяин здешних мест. Пустит посторонних в деревню. Сколько мы тут живём, даже заезжих рыбаков и охотников не было. А призраки полицаев с болота, видят все что творится в Плетнёвке. И тут же пришли в неё, узнав что в деревне появилась партизанка.

— По правилам нужно кто-то в боевое охранение оставить. Но мы быстро искупаемся и вернёмся назад...

— сказала Марьяна, смотря на спящих членов теперь её отряда, которые лежали на траве вокруг затухающего костра.

— Ушёл от меня блядь. Сучонок, предатель, и ты шавка не подходи ко мне...

— зло сказала Марина, когда мы с Ханной хотели намылить мочалкой ей спину и груди. Вода в реке была как парное молоко, а над водой поднимался туман. Ночь стояла светлая, взошедшая луна, освещала речку Плетнёвку и лес на бугру.

— Да успокойся ты Мариша. Мы любим тебя, а то что было нужно забыть...

— Марьяна стоя по пояс в воде, ласково обняла мою мать и поцеловала её в губы. И та позволила мне намылить ей гладкую нежную спину, а Ханна терла мочалкой моей матери груди и низ живота.

— Девчонки, поплыли к мосту. Там на мелководье поебемся в воде. И под мостом водятся волшебные рыбки, которые своими маленькими ртами творят чудеса. В прошлый раз они мне член поднимали, а Ханне письку щекотали до оргазма...

— предложил я троим женщинам, после того как мы хорошенько помылись в тёплой речной воде. Смывая с себя запах пота и соляры, которой пропахли сидя в тракторе.

— А что поплыли, построим что там за рыбки такие особенные водятся? Только оружие с берега возьмём. Ночь какая-то странная. И я не хочу больше в плен к фашистам попасть...

— тревожно сказала Марьяна, выходя из воды на берег где лежали наши пистолеты и автомат Марины. И действительно, на реку внезапно опустился густой туман молочного цвета и он словно светился. Свет теперь шёл не от полной луны, а от тумана, который стелился над рекой, длинным рукавом. На берегу тумана не было, он стоял только над речкой Плетнёвкой и манил к себе словно магнитом. Внезапно на берегу, когда мы вылезли из воды за оружием. Нас всех охватила какая-то жуткая тревога, но она мигом исчезла когда мы вернулись обратно в реку в полосу густого тумана.

— Далеко до моста Костя... ?

— спросила у меня Марьяна, плывя рядом со мной на спине в пелене тумана. Партизанка гребла одной рукой, а в другой руке девушка держала свой чёрный маузер, подняв его над водой. Я тоже плыл рядом с ней на спине, держа над водой пистолет. А Марина с Ханной, плыли вслед за нами в нескольких метрах позади нас. И было видно как моя мать плывя на спине, держала над водой в руке " шмайссер".

— Да нет милая, метров двести наверное. Да вот он уже виден...

— ответил я девушке, повернувшись в воде на бок, я греб одной рукой по собачьи, вглядываясь вперёд. Где в белесом тумане проступили тёмные очертания Плетнёвского моста.

— Марина, Ханна, осторожнее девочки. Мост уже рядом и не заплывите под его сваи...

— предупредила плывущих сзади мою мать и немку, атаманша Марьяна. А я мысленно похвалил её за заботу об членах отряда. Так должен поступать настоящий командир, смотреть за обстановкой, и предупреждать об опасности своих бойцов.

— Вот сюда, сюда девчонки. Мы тут с Ханной лежали, когда над нами телега с немцами по мосту ехала...

— позвал я Марьяну и остальных, поворачивая к берегу под первую сваю моста. Там было мелко и дно выстеленно мягким речным песком.

— Ой, ооойй, они мне прямо в письку залезли...

— заохала Марьяна, когда мы приплыли к мосту и легли под него возле одной из свай. Оружие предусмотрительно положили на бетонное основание мостовой опоры, но так чтобы можно было быстро до него дотянуться. Не нравилась мне эта ночь, вокруг стояла гнетущая тишина. А в лесу на нашей стороне реки, где-то на болоте ухала птица. И мне даже послышались слабые звуки пастушьей дудки. Это повешенный полицаями пастушок, слез со своей виселицы на берёзе, и ходит по болоту играя на дудке. Да уж не хотел бы я сейчас оказаться там на верху. Подумал я, вглядываясь в очертания тёмного, зловещего леса на бугру. Но похоже звуки пастушьей дудки, слышал только один я, а остальные предались любовным играм. Ханна лежа в воде на боку, сосалась с Марьяной. А моя мать Марина, широко раздвинув в воде ноги, балдела от укусов сотен ртов маленьких речных рыбешек. Которые терзали её влагалище, принося женщине наслаждение. Да и Ханне с Марьяной тоже. Девушки, как и моя мать, легли на спину, раскорячив ляжки, давая маленьким невидимым в воде рыбешкам, ласкать их влагалища. А у меня волшебные рыбки, подняли член и щекотали яйца, прикасаясь к ним губами, и даже слегка кусая их ртами.

— Я больше не могу, они меня довели. Что же это за рыбки такие? Костя, иди ко мне и выеби меня сынок...

— Марина чуть поднялась из воды на берег, но так чтобы ноги и часть туловища оставались в воде. Меня два раза просить не нужно было. Потому как мой хуй покусанный ртами рыбок, просто ломило от дикого стояка. И я с наслаждением лёжа в воде, лёг на свою мать и вогнал ей член в влагалище.

— Марина, Мариночка, милая моя, любимая...

— шептал я маме ласковые слова на ухо, ебя её в воде под мостом. И чувствуя как влагалище Марины, стало сжимать мой член словно кольцом.

— Да сынок, ооой, милый мой, еби меня, как же мне приятно...

— стонала мама под мной, обхватив мои бедра ногами как лягушка. Рядом стонала Марьяна, ведь немка вылизывала у неё влагалище и партизанка прижимала её белокурую голову к своему чёрному лобку. В отличии от нас с Мариной, девушкам пришлось вылезти из реки на берег и в воде было только часть туловища Ханны. А Марьяна раскорячив ляжки, лежала на песке под мостом.

— Эх, покурить бы сейчас. И что я дура сигареты с зажигалкой не взяла с собой...

— сказала Марина, ласккая мне рукой волосы на голове. Я довел мать до оргазма ебя её в воде под мостом. И Марина сладко кончила, огласив окрестности протяжны женским вскриком. Я тоже необычайно хорошо кончил, спуская в пизду мамы, порции сыновей спермы. Нет что ни говори, а ебать родную мать, ни с чем не сравнивое наслаждение. Даже Ханна с Марьяной, с их сладкими пиздами, не могли сравниться Мариной. Мать есть мать, и секс с ней гораздо приятнее, чем с другими женщинами.

— Слышите? С той стороны к мосту телега едет....

— тихо воскликнула Ханна, поднимая свою белокурую голову, от лобка Марьяны. У девушки было острое зрение и чуткий слух. И она первая услышала стук деревянных колёс по дороге, стой стороны реки.

— Блядь, кто это может быть? Не ужели это фашисты которые меня в Захаровке в плен взяли, едут обратно...?

— тревожно сказала Марьяна, беря в руки свой маузер. Мы тоже взяли с Ханной пистолеты, а Марина передернула затвор автомата. Кто бы там не ехал ночью с той стороны реки, в случае чего он получит град пуль из трёх пистолетов и автомата. Если дойдёт дело до боевого столкновения. Но успокаивало лишь одно, мосто полностью сгорел, и из воды торчали лишь его бетонные сваи и поперечные перекладины из бетонна. Проехать на лошади с телегой по остаткам моста было не реально. И это обстоятельство придавало нам уверенности в себе.

— А это не немцы. По русски разговаривают и в телеге женщина едет...

— сказала Ханна, вслушиваясь в пелену густого тумана, стоявшего над рекой. И действительно, с той стороны реки, все явственней слышался стук деревянных колёс по щебенке которая лежала на дороге. Ржание лошадей запряжённых в телегу и заливистый женский смех.

— Этого не может быть? Смотрите, смотрите, они прямо в реку едут...

— воскликнула моя мать, показывая на громыхающий колесами на том берегу объект, который темным пятном выезжал из тумана прямиком в воду. И это была не банальная телега, а самая настоящая тачанка времён Гражданской войны, с пулемётом " максим" и запряженная в тройку вороных лошадей.

— Да тут брод ещё при царе был, когда мост не построили. Так подводы с мукой от мельниц, на тот берег по этому броду переезжали...

— ответила моей матери Марьяна как знаток здешних мест. Девушка держала свой чёрный маузер наготове, а её палец лежал на курке. А тем временем чере речку Плетнёвку ехала настоящая тачанка, словно из фильмов про Чапая. Вороные лошади ржали ступая в воду и поднимая тучи брызг, то и дело наклоняли свои косаматые головы к воде, пытаясь попить из реки. Видно они долго скакали в пути и их мучала жажда. И тачанка словно повинуясь желанию лошадей, остановилась в аккурат посередине реки и лошади нагнув головы к воде, стали жадно её пить. Там действительно был брод и вода едва доходила лошадям до колен.

— Маруся, может искупнемься пока возможность есть...

— обратился сидевший спереди тачанки возница, к женщине позади него. Уже основательно рассвело и нам из под сгоревшего моста, явственно как на ладони была видна тачанка, лошади и сидевшие в ней люди. Возница был молодой парень в тельняшке, перепоясанной крест на крест, пулемётными лентами. За спиной у него висела винтовка, а на голове красовалась матроская бескозырка, из под которой выбивался русый чуб. Позади него сидела женщина в военной офицерской форме царской армии, обвитая чёрными кожанными ремнями, в галифе и в сапогах. В каждом сапоге у таинственной пассажирки тачанки, было заткнуто по нагану. А за поясом торчалал маузер, но только не чёрный как у Марьяны, а стального цвета. На голове у Маруси как её назвал возница, была одета белая казачья папаха, из под которой выбивались длинные рыжие волосы. Лицом незнакомка больше походила на крестьянку, оно у неё было грубоватым, но в то же время красивым. Одни глаза и выразительный рот чего стоили. В одной руке Маруся держала короткую плеть, а в другой бутылку с вином судя по красочной старинной этикетке.

Рядом с с ней положив руку на пулемёт установленный сзади, сидел молодой парень. Но он был одет в чёрную офицерскую черкеску, которую крест на крест, пересекали пулеметные ленты. На голове у парня тоже была одета папаха, но тёмного цвета, из под которой выбивался смоляной чуб. За поясом у лихого казака в черкеске, был заткнут кинжал и наган. Судя по всему это был любовник женщины в белой папахе. Парень в чёрной черкеске, в наглую положил Марусе руку на плечо, как бы обнимая, стараясь помять той довольно приличные груди. А рыжеволосая девушка, не только его не осаживала, но и наоборот сама жалась к нему.

— Я тебя сейчас нагайкой искупаю Петро. Не видишь мы заблудились? Место тут незнакомое, да и река поганая. Выедем к Дону, там и помоемся, да и лошадей заодно помоем....

— ответила парню по имени Петро, рыжеволосая девушка с маузером, и как бы шутя легонько хлестанула его нагайкой по спине. А парень в свою очередь ударил плетью по спинам пьющих воду лошадей. И те заржав и захрипев, привстали на дыбы грозя оборвать постромки, понесли тачанку через реку к темнеющему на бугру лесу.

— Офигеть, сама легендарная атаманша Маруся, только что перед нами в тачанке проехала. Но она с Нестером Махно в "Гуляйполе" на Дону атаманила. И как она могла попасть в наше время и в эту местность...?

— недоуменно сказала Марина, смотря в след исчезнувшей в утреннем тумане тачанке с атаманшей Марусей и её двумя молодыми нукерами. И только удаляющийся грохот колёс тачанки по дороге, говорил нам что это было не видение, а самая настоящая явь.

— Тут на мосту временной тоннель проходит мам. И люди и предметы из прошлого, могут появлятся из разных времён. А не только из сорок второго года...

— ответил я матери, вспоминая что где-то читал о том, как во время войны из немецкого концлагеря, сбежала группа узников. Лагерь этот находился на территории Германии. А сбежавшие узники каким-то необяснимым образом, убежав из немецкого концлагеря. Очутились в лесу в Хабаровском крае, причём их окликнул часовой одной из воинских частей расположенных в этой местности. Но что ещё было удивительно, узники немецкого концлагеря, совершили побег в сорок третьем году. А попали в наше время, в начале девяностых. Так что и появление на Плетнёвском мосту, соратницы батьки Махно, атаманши Маруси из Гуляйполя, было из той же серии, удивительных перемещений во времени.

— Они через двадцать минут обратно поедут. А мы можем им тут возле моста засаду устроить и в плен взять. У нас после ухода Ивана, мужиков только двое останутся, Костя и Витя. А Михалыч не в счёт, он старый, да и с ним ебаться противно. В тачанке два парня сидело, молодых и красивых. Возьмем их в плен вместе с ихней командиршей. И у нас в отряде активных штыков прибавиться и ебарей соответственно. На шесть баб в отряде, будет четверо молодых парней. Которые нас будут ебать по парно " два смычка"....

— предложила Марина, вопросительно смотря на Марьяну. Ведь она была нашей атаманшей и от неё сейчас зависило, делать засаду на мосту. Или пропустить тачанку с гостями из прошлого, на тот берег. Где она сгинет в густом тумане, и мы больше её никогда не увидим.

— Но она настоящая атаманша, и вас с Марьяной сразу же загнобит. Да и у них на тачанке пулемёт " максим" установлен, и они втроём вооружены до зубов....

— сказал я обеим женщинам, бывшей и действующей атаманше. Хотя Марина говорила дело, нам явно не хватало ебарей в отряде. А мы с Витьком не могли обслужить пятерых женщин разом. Михалыч был активен когда ел шоколадки с наркотой. А они не бесконечны и без них он полный импотент. Да и молодым красивым женщинам, не к лицу ложиться под старого пузатого алкаша. Этих злоебучих самок, мою мать Марину, Марьяну, тётю Оксану и Свету. Должны трахать молодые и сильные самцы. А для Михалыча парой была бы баба Зина. Но как нам взять в плен вооружённых бандитов и их отважную атаманшу? Да и неизвестно как себя поведёт эта Маруся, когда она попадёт к нам в Плетнёвку? Подумал я про себя смотря на Марьяну. Но девушка думала недолго, она сняла свой маузер с предохранителя готовя его к бою. И это был ответ нашей не менее бесстрашной командиршы.

— Ничего Костя справимся. Однажды я и Котов, целый отряд фрицев в плен взяли. А эту ряженную шалупонь, как два пальца обосать возьмём. Да и твоя мать права, нас ебать нужно, а мы вынуждены друг у друга пизды лизать. Так что лишние два члена нам как раз кстати будут. А Марусю эту шавку, я лично обломаю. Атаманша я в отряде и других командиров не потерплю...

— ответила мне Марьяна, при этом недусвысмленно посмотрела на Марину. Ведь та тоже любила командовать и с боем уступила своё место партизанке из прошлого.

— Давайте вон то бревно на дорогу положим. Чтобы лошади не смогли через него проехать. Только тачанку и коней берегите. Я хочу чтобы ты Костя меня на ней покатал...

— приказала нам Марьяна, показывая на здоровенное бревно лежавшее возле моста. В былые времена, оно возможно упало с лесовоза проезжавшего по мосту в советское время. И так и осталось лежать возле него на долгие годы. К нашему счастью дерево высохло и мы вчетвером хотя и с трудом, но положили бревно посередине дороги. И стали ждать тачанку с бандитами, по парно лёжа спереди бревна и сзади. Я лежал с Марьяной спереди, а Марина с Ханной сзади. Партизанка отобрала у моей матери " шмайссер", а ей дала свой маузер. Как ни как, Марьяна воевала и у неё был больший опыт в обращении с немецким автоматом, чем у Марины. А на " шмайссер" мы возлагали особые надежды. Ведь во времена батьки Махно, не было автоматов и очередь из шмайссера над головами бандитов, должна их усмирить.

План Марьяны был прост, когда тачанка подъедет к мосту, она естественно остановится перед бревном. И парни с тачанки слезут чтобы попытаться убрать бревно с дороги. Ведь объехать преграду не было ни какой возможности. По обе стороны от дороги был овраг, в котором мы сейчас лежали. И вот когда бандиты вылезут из тачанки и подойдут к бревну, мы с Марьяной на них набросимся. А Марина с Ханной, запрыгнут в тачанку и разоружат их командиршу, налетчицу Марусю. Хотя на деле все может пойти по другому и начнётся стрельба, с убитыми и ранеными с обеих сторон. И по этому я с мольбой посмотрел в сторону церковной колокольни, которую было видно с реки. Мысленно прося у " Плетнёвского призрака" помощи. Ведь те кто едет сейчас в тачанке, бандиты и были против красных. А таких призраки полицаев любили. И их появление в деревне, не потревожило бы дух лежавших в блиндаже скелетов бойцов отряда Козина. Да и лишние рабочие руки для похорон павших полицаев на острове. Призраку точно бы не помешали, и я думал что он нам должен помочь. Как помог с ограблением магазина в Захаровке, когда одним взглядом усмирил здоровенную овчарку в будке у сторожей в мастерских.