Часть V
Зайдя в душевую, я обмыл Лену и, приведя в комнату, уложил на кровать. Я посмотрел на родное, такое манящее тело, но увидев раздолбанное влагалище с измочаленными половыми губами, пожалел ее, выключил свет и лег спать. Сна не было ни в одном глазу. Я обнял жену и прижался к ней членом. Она стала лизать мое лицо, но, очнувшись, вздрогнула и со словами: «Где он?», оттолкнула меня. Ночью я проснулся и в тишине услышал тихие звуки со стороны жены.
Она явно дрочила себя. Меня это разозлило: почему она не дала мне, а сама себя дрочит? Я сорвал с нее одеяло и попытался залезть на нее, но она отталкивала меня руками и ногами со словами: «Нет, нет, нет». Я был просто взбешен, и пытался взять ее силой, но она вырвалась, и выбежала из комнаты.
Я встал, и пошел искать ее. Светало. Побродив минут пятнадцать, я услышал со стороны реки какие-то приглушенные звуки. Заинтересовавшись, я тихонько пошел туда и встал за кустами. На берегу на траве бились какие-то тела. Двое местных в рабочих робах растягивали ноги какой-то обнаженной женщины с тряпкой, забитой в рот, третий держал ее за руки, четвертый, расположившись между ее ног, и прижав ее живот к земле рукой, пытался при этом снять с себя штаны. Женщина извивалась и пыталась вырваться, ее лицо и тело было в грязи, и разобрать, кто это, было невозможно. Слипшиеся от грязи волосы женщины даже отдаленно не напоминали волосы жены. Я не сомневался, что Лена пошла к Артуру, и был уверен, что в траве - не она.
Ребята были крепкие, и справиться с четырьмя было проблемно. Да и с какой стати я должен биться из-за какой-то бабы, которая искала себе приключения ночью на реке? На всякий случай я стал осматриваться вокруг, на предмет чего-нибудь покрепче на случай обороны. Метрах в трех лежал кол, оставшийся после ремонта забора, и я тихонько прихватил его.
События стали развиваться активней. Тому, кто прижимал живот женщины, наконец, удалось снять с себя штаны, и он всем телом навалился на нее. Судя по всему, он сразу попал, куда надо, и стал размашисто втыкаться между ног женщины. Тот, что держал руки, отпустил их, и стал снимать штаны. Женщина, воспользовавшись этим, ударила кулачком лежащего на ней мужика в нос. Тот от боли вскрикнул и отскочил от нее.
«Ах ты, сука», послышался его голос, и он с размаху воткнул 3 пальца ей во влагалище. Женщина задергалась. Он стал просовывать четвертый и пятый пальцы, и, наконец, вся ладонь его оказалась в
ней. Он стал вытаскивать и вгонять ладонь во влагалище, постепенно сжимая ее в кулак. Женщина задергалась еще сильней. Ее перевернули на бок, и насильник, смочив в ее выделениях пальцы второй руки, стал вдавливать их в ее задний проход. Наконец, когда обе его руки оказались в ее дырках, она смогла выплюнуть тряпку изо рта и закричала. Это был голос Лены.
Я схватил кол и, подбежав, с размаху въехал по черепу самому здоровому из них, тому, что держал ее руки. Обратным ходом кола попал в лицо держащему за ногу. Двое - в отключке, у третьего заняты руки, и я бью его колом в основание шеи. Последний вскакивает на ноги и бежит к лодке. Мне его не догнать.
Лена - вся в грязи и синяках. Я беру ее на руки и несу в отель. «Где же ты был так долго?», шепчет она, закрывая глаза. В душевой я включаю воду, и под душем осторожно мою ее. Влагалище и сфинктер растянуты, но разрывов нет. Думаю, благодаря крему, все восстановится. Отнес в комнату и положил на кровать. Завтра покажется врачу.
А я начинаю собирать свои вещи. Она изумленно смотрит на меня. «Теперь ты свободна, и можешь идти к Артуру», говорю я. «Не буду вам мешать». Она кричит: «Не смей», вскакивает с кровати, падает, и, пытаясь встать, бросается ко мне. Упав на колени, она обнимет мои ноги, и плача, не дает мне сдвинуться с места.
Я поднимаю ее на ноги и говорю: «Что же ты наделала, глупая, зачем ты пошла на реку?». Она целует меня в губы, в щеки, в глаза и говорит, говорит, говорит: «Прости меня, прости меня, родной мой. Я не знаю, что со мной было, это наваждение какое-то. Я всю жизнь любила и люблю только тебя, но в эту ночь он что-то сделал со мной.
Я чувствовала дикое, животное влечение к нему, я безумно желала родить от его семени, и готова была выполнять его самые мерзкие желания. Я, как сука, текла от одного его запаха, и, если бы он велел, легла бы под его пса и рожала ему щенят, если бы это было физически возможно.
Этот морок пропал только когда меня изнасиловали. Мне до сих пор кажется, что тот, который меня насиловал, очень похож на Артура. Ребенка не будет. Даже если что-то и было, он выдавил рукой из моей матки все, что могло быть».
Я тихонько уложил ее на кровать, и она, прижавшись ко мне, плакала. Я, поглаживая ее, пытался успокоить. Она начинала засыпать, отлипала от меня, но тут же вздрагивала, просыпалась, и, прижавшись ко мне, опять начинала плакать. И так всю ночь. Наутро мы собрали вещи и уехали.
