Секс по телефону

— ПЕРВАЯ ИСПОВЕДЬ —

К своей первой в жизни исповеди Лана готовилась очень серьезно. По началу она, стремилась запомнить в какой последовательности перечислять священнику грехи свои. Но их набралось, столько, что она стала путаться. Плюнув в сердцах на эту затею, она принялась записывать их на бумажку. Промучившись полдня, она уже имела солидный список грехов, на двух листах.
Прошло уже три недели, с тех пор, как она в первый раз переступила порог церкви. И вот её желание завтра осуществится, вернее начнет осуществляться. Потом еще не долгих восемь дней службы, литургий, причастия, и всё. Осталось за малым: сегодня, исповедальная беседа с батюшкой, а завтра само таинство. Ей было робко и торжественно. Всё, что нужно, для завтрашнего обряда уже давно лежало на полке. Крестильная рубашка радовала своей белизной и свежестью, золотой крестик терпеливо дожидался своей хозяйки в маленькой бархатной коробочке. «И это всё!!! Больше ничего мне не нужно. Просто и со вкусом», — молодая женщина с любовью провела рукой по шершавой ткани льняной рубахи и удовлетворенно улыбнулась, — «Завтра это свершиться!»

Войдя в приёмную Лана, помня обет, сняла с себя одежду, и аккуратно сложила на стуле, и нагой предстала перед Отцом Фёдором. В руках она держала два исписанных листка.
«Ах как хороша, чертовка», — мысленно похвалил Отец Фёдор девушку, — «Ну ничего, если всё получится, то уже сегодня ты будешь вертеться на моём члене», — священник с наслаждением рассматривал стройный стан молодой женщины, готовой в первый раз исповедоваться.

— Начинай, дочь моя. Говори всё без утайки, ничего не скрывая. Помни, что исповедь твоя обращена не мне, а господу нашему, Иисусу Христу.
Голенькая прихожанка, смущаясь и коверкая слова начала читать свой длинный список. Чего в нём только не было... К большому нашему сожалению, история не сохранила для нас эти важные документы, и мы, чтобы не мучить читателя догадками, пропустим их почти все, упомянув лишь о том, что Святой Отец на протяжении двух часов выпытывал у девушки каждый из эпизодов её сексуальной жизни, переспрашивая и смакуя подробности.

Лана терпеливо выдержала «допрос с пристрастием», ничего не утаив. Она не чувствовала ни стыда, ни холода. Такая откровенность не могла не оставить следа в её состоянии. После исповеди девушка была перевозбуждена. Она будто снова пережила тайные моменты своей истории.
— Очень хорошо, дочь моя. Теперь твоя душа, но не тело, очищена от скверны. Ты почти готова прийти к богу. Не забывай, всё что бы ты не сделала в этих святых стенах угодно Ему, даже если это покажется тебе странным или даже порочным. План церковных развратников неотвратимо претворялся в жизнь.
— Сегодня тебе предстоит пройти ещё не одно испытание. С тобой хочет побеседовать Отец Василий. Выслушай его, и сделай всё что он скажет, — Отец Фёдор опять мысленно представил как эта девушка будет насаживаться на его член, — А завтра, мы снова с тобой встретимся. Ступай.

— В КЕЛЬЕ ОТЦА ВАСИЛИЯ —

Лане, пришлось босой пройти по длинному тёмному коридору монашеского каземата в ризницу, где её ожидал «великий комбинатор» религиозных подтасовок — Отец Василий. На пути ей не встретилось ни души, она подумала, что могла бы дойти голышом даже до церковных ворот. От этой мысли её передернуло, но не от страха, а от какого–то необъяснимого ей волнения.

Войдя в маленькую мрачную келью, имевшую всего одно оконце, где-то под самым потолком, она замешкалась. Глаза не быстро привыкали к темноте. Напротив входной двери, на стене, располагался редкий экземпляр Распятия, на котором нагой Искупитель, страдал за человечество. Слева от распятия висела небольшая репродукция, похожая на икону, на которой был изображен человек, чем-то похожий на Иисуса, возлежащего обнаженным вместе с нагой женщиной, чем-то похожей на Марию Магдалину. Эту репродукцию Отец Василий специально достал из чулана, и повесил для этого случая.
— Здравствуйте, батюшка, — как можно почтительнее поздоровалась со своим куратором девушка. Она впервые предстала перед ним обнажённой; и хотя привыкла к подобной процедуре, но всё равно испытывала смущение перед старым знакомым. Священник встал, при её появлении, и так внимательно стал ее разглядывать, что вызвал новую волну смущения девушки. Её лицо залила краска стыда, а руки невольно укрыли от его взора самые интимные части тела.

— Не надо стесняться, женщина, перед Всевышним и перед служителями его нет ничего, что должно смущать тебя. Не устыдись наготы своей пред богом, и не устыдись перед смертным простым. Откройся, не прячь своего тела, ибо оно милостиво даровано тебе Творцом.

Прихожанка послушно опустила руки, и осталась стоять, трепетно ожидая дальнейших указаний. Ее тело светилось белизной, точеная грудь вздымалась от накатившего волнения, лобок, наконец приобретший подобающий вид, уже был покрыт вьющимися короткими волосиками. Женщина стояла перед ним, будто непорочная дева, внимая его словам.
— Итак, как мне известно, тебе остался всего шаг, до исполнения задуманного. Завтра ты предстанешь перед богом в новом Свете, очищенная и окрещённая, — священник то и дело поглядывал на её груди, соски которой он хотел мять, сосать и облизывать всё сильнее с каждой минутой, — Но для этого, остаётся пройти последнее испытание, — Василий плотоядно улыбнулся, представляя мерзкие картинки, которые давно волновали его мозг.

— Как? Разве я не выполнила положенного, чтобы стать новообращенной? — девушка не ожидала подобного и была слегка обескуражена. От пола веяло холодом, её знобило. — К тебе нет претензий, дочка. Но ты сама желаешь пройти это таинство, и твои намерения истинны. Истинны, не так ли? — повторил поп с трудом сдерживая желание схватить Лану за грудь.
— Да, Батюшка, они истины, — воскликнула блондинка в волнении, — Я готова ко всему. А разве остались препятствия?
— Остались! Только я открою тебе это несколько позже, а сейчас послушай историю о Святой Марие.
И священник рассказал девушке о судьбе и приключениях Марии Магдалины. Его пересказ библейских историй о житие Марии, чтобы не утомлять читателя длинным повествованием, мы опустим. Так же мы не будем вдаваться в подробности и по другим причинам. Ибо этот материал как обширен, так и спорен во всех отношениях. И чтобы не оскорблять чувства верующих и не навлекать на писателя лишнего гнева, мы донесем до читателя только последние слова этой проповеди: (прим. автора).

— Иисус не стеснялся обнажаться перед своими учениками и Марией, так же как апостолы перед ним. Как ты думаешь, почему?

— Не знаю, святой отец.

— Не сложно догадаться, почему мужчина не стесняется своей наготы перед девой. Я тебе открою великую тайну, которая скрывается вот уже две тысячи лет от простых смертных: Святая Мария имела сексуальные отношения не только с учителем, но и с его учениками. И никто её за это не осуждал, а даже наоборот. Все её любили и почитали. В конечном итоге её причислили к лику святых, наравне с великими проповедниками как Иоанн Креститель и Двенадцать Апостолов. В те тёмные века это считалось престижно. Ведь блудницами, в те времена, становились самые красивые девушки. Такие же хорошенькие, как ты, — эту ложь священник так виртуозно облек в одежду правды, что Лана нисколечко не сомневалась, что так оно и было на самом деле. Она внимательно слушала проповедь, всё ещё не догадываясь куда клонит священник, — А теперь перейдём к самому важному, — поп выдержал паузу, пытаясь нагнать торжественности, и продолжал, — Церковный совет решил возложить на тебя особую миссию, миссию достойную самой Марии Магдалины.

— Какую миссию?

— Ты стройна, молода, красива. Ты вылитая Магдалина, и сегодня ночью, после крестного хода, тебе предстоит выполнить архи важную роль, какую Мария выполняла перед святыми апостолами и Иисусом. Молодая женщина даже покачнулась при этих словах. Она догадалась что хочет от неё Отец Василий.

— Я боюсь, батюшка, что не могу этого сделать, — Лана не ожидала такого поворота событий. Религия и секс в её представлении находились на противоположных концах её жизненного уклада. И вдруг ей предлагают поставить их вровень, совершить то, что никак не укладывается в ее наивной головке. Девушка опасалась всего, что как-то связано с последним, но также она боялась не оправдать доверия Святого Отца.

— Ты не можешь отказаться, всё уже решено, твое имя внесено в список.

— В какой список? — Лана попыталась разузнать хоть что-нибудь. Любопытство пересилило осторожность, сердечко бешено забилось.

— В привилегированный список участников Вальпур..., — священник чуть не проговорился, — —. .. участников священного действа. Этот ритуал проводится испокон веков каждый год перед Воскресением Господним и тебя удостоили чести присутствовать на нём. Все священнослужители оповещены и дали своё согласие. Посторонних не будет, и то, что будет происходить никогда не покинет стен Святой Обители. Твоё тело и душа будут очищены от скверны перед величайшим событием твоей жизни. Ведь ты сама хотела совершить обряд по древней традиции, — не давая вставить ни слова, коварный священник продолжал: — Сегодня, в три часа ночи, ты должна подойти к двери трапезной и три раза постучать в нее. Из одежды на тебе не должно быть ничего, кроме этого чёрного балахона, — Отец Василий достав из большого кованого сундука сверток, протянул ошеломленной девушке, — А теперь иди с миром, дочь моя, и пусть путь Марии Магдалины послужит тебе примером. События разворачивались так стремительно, что послушница даже опомниться не успела, как поп выпроводил её в преддверие кельи. Быстро одевшись, женщина сжимая свёрток, поспешила к церковным воротам. Её потрясывало от волнения. Предстоящее мероприятие взбудоражило её до кончиков ногтей.

— СОМНЕНИЯ —

Всю дорогу домой Лану одолевали странные мысли. Внутри неё происходила напряженная борьба между страхом, желанием всё бросить или сделать решительный шаг туда, где её ожидают неизвестность и очередное испытание. bеstwеаpоn Ей было жаль потраченного времени, в то же время она гордилась своей стойкостью и целеустремленностью почти приведших её к намеченной цели. Придя домой, она приняла душ, причесалась, привела в порядок ногти; а окончательное решение всё ещё не созревало. Проходя мимо зеркала она задержала взгляд на обнажённой фигуре; из памяти всплыла фраза отца Василия: «Бог наделил тебя красотой, и не делиться ей великий грех».

«Пожалуй священник прав», — подумала женщина, разглядывая в зеркало свой стройный стан, — «Я должна пойти, я должна поделиться с людьми тем, чем наградил меня Всевышний, ведь всё что делается на Свете, делается по воле Его. Значит и Он хочет этого». Лана как всегда переложила ответственность за предстоящие события на провидение. Но окончательно склонил девушку к участию в предстоящем обряде звонок другу: она вкратце рассказала о предложении батюшки Сергею «К. «. Который с энтузиазмом, поддержал инициативу этого святоши, предвкушая скабрезный рассказ об очередных сексуальных приключениях бывшей подруги. Заручившись ее заверениями, что всё то, что произойдёт в стенах церкви она донесет до него во всех подробностях, и пожелав ей удачи, он положил трубку телефона. Внутри себя Лана давно дала согласие, но лишь ободряющие слова Сереги сломали последний заслон страха перед грядущим. И как только она решилась на это, тело охватило волнительное томление. Стало легко и спокойно на душе, как в детстве, в те немногие мгновения беззаботного счастья, которые иногда беспричинно посещали нас в ранние годы. Если бы Лана представляла, что её ожидает, она никогда не переступила бы порога Церкви Всех Святых. Но к её несчастью молодая женщина не догадывалась о судьбе, которая ей уготована.

Весь день Лана провела в приподнятом настроении. Перемыла всю посуду, постирала вещи, скопившиеся за неделю, вымыла полы в доме. И всё весело, играючи, с озорством. Её обнажённая фигура мелькала то с тряпкой, то со шваброй, то с ведром. Она была так увлечена своими мыслями о предстоящем событием, что не осознавая этого, вышла голышом на лестничную клетку, выносить мусор. К счастью на её пути не встретилось ни одного соседа. Опомнилась она только подходя к своей двери. Вечером она уложила спать свою дочурку, оделась в темную просторную одежду и отправилась на таинство.

На улице было тепло. Город только начинал погружаться в сумерки. Машин на дороге было немного, так же как и людей: многие разъехались по дачам, оставшиеся сидели по своим бетонным клетушкам, смотрели телевизор или спали. Лишь немногие, как и она, собирались в церковь отметить праздник Воскресения Господня. Часы пробили одиннадцать в момент когда девушка выходила из подъезда. Лана решила дойти до церкви пешком. Путь был неблизким — километров пять или шесть. По её расчётам, она преодолеет его за час — полтора. К Крестному Ходу она не поспевала, да и зачем.

Её ждало более серьезное действо. Что толку стоять за оградой и смотреть как восторженная толпа верующих ходит вокруг церкви, не имея возможности принять участие в этой радостной процессии. А провести несколько часов на улице — перспектива не из радостных. Лучше не спеша добраться до места к назначенному сроку. Любопытство так и распирало её: Что же ждёт её там, что уготовано перед крещением? Она не сомневалась что ей придется обнажиться, ведь обет есть обет, — девушка вспомнила с каким трепетом она в первый раз разделась перед Святым Отцом, — «Что же еще меня ожидает? Отхлестают плетью? Накажут? Заставят умерщвлять плоть? А если... ? — нет, до этого не дойдёт, да и я не позволю. Я же не шлюха», — мысль о ритуальном совокуплении легкой судорогой свела промежность. Пройдя метров пятьсот Лане захотелось разуться, и босой пройти весь путь, как шли когда-то паломники к Святым местам: «Но куда же деть туфли? В руках только маленькая сумочка и сверток с хламидой». Женщина сняла обувь, выискивая место поукромней. Шероховатый асфальт уже начинал остывать. Но возбужденная девушка не чувствовала холода. Идти было легко и комфортно.

«А вот и местечко, где мои туфельки подождут меня», — Лана сунула свою обувку в только начинающие зеленеть кусты бегонии, и весело зашагала дальше. Без приключений она добралась до места. Около двух часов ночи, из-за угла дома старой Сталинской постройки показались золотые купола Церкви Всех Святых. На территории церкви было пустынно. Всюду валялись обрывки лент, свечные огарки, и прочий церковный мусор — последствия Крестного хода. Последние прихожане уже разошлись. Святые Отцы заседали в трапезной, вкушая мирские яства, особенно желанные после поста.

Лана остановилась и три раза глубоко вздохнула, пытаясь подавить волнение. Всё остальное происходило будто не с ней.

— ПОРКА —

Недолго постояв за оградой, паломница серой тенью, входит в ворота. Прошмыгнув через освященный церковный двор она останавливается у двери в трапезную. Сердечко отчаянно бьётся, силясь выпрыгнуть из груди. Голова немного кружится. Девушке жарко. Организму не хватает воздуха. Сделав над собой усилие Лана решается. Торопливо стянув с себя одежду, она аккуратно складывает ее у порога. Быстро напялив на себя черную хламиду, превозмогая волнение и ст

рах, девушка стучит три раза. Шум за дверью стихает, слышатся шаркающие шаги. На пороге возникает тень священника с глубоко надвинутым на лоб капюшоном.

— Здравствуйте, — робко произносит девушка. Тень неожиданно хватает Лану за оба рукава и втягивает в пропахшее потом и винными парами помещение.

— Вот она, грешница, Вавилонская блудница, пособница дьявола, — громовым голосом кричит священник, в котором оторопевшая женщина с трудом узнаёт Отца Василия, — Вот она, эта мерзкая тварь Божия, вот она искусительница душ человеческих, вот он сам Сатана в женском обличии, — и он выволакивает испуганную и упирающуюся жертву на середину комнаты, к длинному дубовому столу, за которым сидит одиннадцать фигур в чёрных рясах с накинутыми на голову капюшонами. У Ланы подкашиваются ноги. Ее охватывает паника. Она рвётся к двери, но руки священника крепко удерживают её.

— На колени, перед распятием! — грозно кричит Святой Отец. Бедная дрожащая от страха женщина падает на колени, ни жива ни мертва.

— Пей, — приказывает священник, подавая чашу с тёмно-красным напитком. Девушка покорно пьет. Дрожащие губы приникли к чаше, по телу разливается теплота.

— Сорвите с нее одежды, — слышит она голос откуда-то сверху, — Раздеть ведьму!

— Раздеть ведьму! — громко, вразнобой вторят голоса. Две тени в капюшонах грубо поднимают и бесцеремонно срывают тряпицу прикрывающую наготу с перепуганной девушки. Трепещущая дева стоит перед двенадцатью «апостолами», пытаясь закрыться руками. Её растрепанные волосы рассыпались по спине и плечам, из глаз текут слёзы.

— На колени! На колени перед господом! — снова командует страшный голос. Обнажённая фигура покорно опускается на колени.

— Изгоним дьявола, очистим от скверны это тело, — кричит Отец Василий. Он доволен, всё происходит строго по его сценарию. На пути его замыслов пока никаких препятствий не возникает. Трясущаяся девушка стоит на коленях и безумными глазами озирается на фигуры в рясах. Монахи побросав есть и пить собираются вокруг несчастной.

— К Святому Кресту ведьму. Пусть она поплатится за свои злодейства...

Сценарий обряда мало отличается от подобных, проводимых, в течении уже многих лет. Менялись жертвы, сменялись и участники, иногда немного изменялся порядок действий, но суть всегда оставалась одна: сначала испытуемую подвергали наказанию, а потом — «изгоняли» из нее дьявола.

Девушку подводят к огромному дубовому кресту, простоявшему здесь не одно столетие и вакханалия начинается. Лану распинают, привязав руками к его концам. Остаётся только молить бога, и надеется на чудо. Но эти надежды тщетны. «Ведьма» с ужасом, ожидает продолжения. Начинается ритуальное истязание. Из толпы отделяется преподобный настоятель Отец Иоанн. В руках он держит плеть. В его глазах полыхает огонь похоти. Он хлещет девушку плёткой по спине и ягодицам. Она извивается и кричит. Святоша всё больше распаляется. Хлесткие удары безжалостно обжигают кожу.

— Кричи, вопи, исчадье Ада, разбуди Сатану, спящего в сердце твоём, — Иоанн хлестко раздает оплеухи, оставляя багровые рубцы на нежном теле. Лана вопит от боли и страха во весь голос. Священник войдя в раж, награждает ударами невинное тело не останавливаясь. Вскоре вся спина, ягодицы и бедра несчастной расписаны плёткой. Тело горит огнем. Она уже не кричит, а только стонет, тихо взывая о пощаде. Вырываться уже нету сил. Святые Отцы стоят безмолвным полукругом, с интересом наблюдая за страданиями грешницы. Пятьдесят ударов плетью хватает с лихвой, чтобы жертва обезумела. Но это только начало. Истерзанное тело отвязывают, и разворачивают. Экзекуция повторяется. Удары по соскам гораздо болезненнее ударов по спине, зато Лана теперь может хоть как–то защититься от них. Она брыкается ногами, защищает коленями своё тело от карающих языков плетки.

Но протоиерей не умолим, и вскоре жертва растратив последние силы безвольно повисает на кресте, лишь вскрикивая и содрогаясь при очередном ударе. Но святой отец испробовал ещё не все приемы. Особую боль причиняют хлесткие удары по влагалищу. Вагина грешницы конвульсирует, отзываясь на каждый такой удар, гениталии наливаются кровью и набухают. Боль острыми иглами жалит детородные органы. После пятидесятого удара обессиленное тело снимают с креста. Экзекуция переходит в новую фазу. Жертве вновь вливают стакан горячего кагора, от которого она приходит в себя. Вино живительным бальзамом разливается по телу и притупляет боль.

— ИЗГНАНИЕ САТАНЫ —
Истерзанная женщина не ощущает наготы, тело её горит, ей жарко. Она с отчаянием в глазах, наблюдает за перестановками в трапезной. А монахи тем временем выдвигают на середину комнаты большой кованый сундук, накрытый церковной мантией. Всё готово к самой торжественной части. Попы выводят женщину на середину комнаты. Ставят на колени перед распятием.

— Очистим душу заблудшей овцы от скверны и греха. Да уподобится она невинному агнцу, да изыдит дьявол из тела ее, да не обратит он взор свой на эту грешную душу навек! Аминь! — торжественно звучат слова Отца Василия в наступившей тишине.

— Аминь! — дружно подхватывает одиннадцать голосов. Лана никак не реагирует, она не хочет верить в реальность, с ужасом взирая на происходящее. Монахи кладут ее на сундук, лицом вниз. И пока они удерживают за руки блондинку, Отец Василий, задрав рясу, под которой ничего нет, кроме колом торчащего волосатого члена, стремительно входит в неё.

— Ааааа!!! Пустите!!! Что вы делаете!!! Мама, мама, мамочка!!! — истошно вопит насилуемая, — Пустите меня... Пустите..., Ужас придаёт ей силы. Она вырывается, пытается сбросить насильников. Но её усилия тщетны, а крики надёжно поглощаются толстыми стенами помещения.

— Изыди Сатана, изыди, — в такт ритмичным движениям бормочет в эйфории Отец Василий, не прекращая фрикций. Наконец его трехнедельная авантюра близится к кульминации, наконец он получил тело, которое так долго желал. Этому «святому» наплевать на человеческую душу, он готов растоптать любого стоящего на пути своей похоти.

А как же жертва? — она в истерике. Ужас, стыд, боль, поруганная честь, надругательство над благими намерениями: из глаз текут слезы, из груди вырывается поток рыданий.

— Смотрите, смотрите, дьявол ещё сопротивляется, еще не хочет выходить из этого тела, удвоим усилия Святые Отцы, для спасения этой души, — Отец Фёдор очень любил читать проповеди, и не упускает возможности сейчас высказаться. Василий удвоив усилия, вскоре разряжается могучей струёй. Кряхтя он отползает в сторону, предоставляя другим закончить начатое им дело. Выстроившись гуськом священнослужители терпеливо дожидаются своей очереди.

— Не дайте демону безнаказанно покинуть это тело через другие отверстия, закупорьте их, — воодушевленно подбадривает святую братию Отец Фёдор. Он явно не является противником орального секса, который многие церковники до сих пор считают грехом.

Один из монахов, вняв его советам пропихивает в рот девушке свой вздыбленный фаллос. Лана зажата с двух сторон, и лишена возможности не сосать. В тот же миг «новый» член вспарывает её лоно. С неистовством дикого зверя он орудует внутри. Девушка обездвижена, и её тело пользует монашеская братия в строгой иерархической последовательности. Отчаяние уступает место покорности. Она больше не сопротивляется принимая напористые атаки и Отца Никанора, и Отца Фёдора, и Отца Иоанна, и остальных «апостолов». Священники плотным кольцом окружив жертву, заставляют её делать такие непотребства, от которых хочется блевать. Вот в каждой руке девушка держит по фаллосу, которые она вынуждена надрачивать своими нежными ручками. Её трахают и трахают без конца и без перерыва. Череда членов сменяет друг друга. Похоже, что Святые Отцы не только прочли, но и вызубрили от корки до корки весь трактат Кама Сутры. Пятки девушки мелькают то тут, то там. Почти все части её тела служат удовлетворению поповской похоти. Она уже не осознает где кто находится, что вокруг происходит. Её крутят и вертят во все стороны, заставляют принимать самые немыслимые позы. И только очередной выстрел спермы свидетельствует о том, что она ещё кому-то доставила удовольствие. Всё действо сопровождается монотонными молитвами и религиозными восклицаниями. В недолгие перерывы её стегают плеткой и шлёпают, шлёпают, шлёпают... Вздохи и оргазмические стоны в течении трёх часов наполняют помещение. Но происходит странное: покорность уступает место благоговейному ощущению причастности к какой-то магической феерии, в которой она (Лана) является главным действующим лицом. Её не покидает ощущение, что она и впрямь одержима бесами: а как ещё объяснить приступы безумной ярости или возбуждения, периодически охватывающие все тело. И не оргазмы ли это или их подобие, с завидной периодичностью подходящие под ее циклы.

Дурманящий напиток, приготовленный строго по старинным рецептам Отцом Василием и на этот раз не подвёл своего создателя. (прим. автора) Специфичный вкус спермы, попадающей в горло в другое время и в другом местевызывал бы тошноту, но не сейчас. Этой липкой тягучей жидкостью забрызгано всё: размазанная по телу и волосам, стекающая на пол, засыхающая на рясах священников, она везде — зрелище достойное оргий Калигулы. На женщине нет сухого места.

Не всякая блядь выдержит три часа секса с дюжиной похотливых самцов, а уж обычная девушка без тренировки и подавно. Но Лана выдерживает и это испытание. Она сильно измотана: мышцы сводит от перенапряжения, язык еле двигается, вагина ничего не чувствует, руки еле шевелятся, колени болят. Но это ещё не конец.
Вдоволь наигравшись девичьим телом, святые отцы берут паузу. Изнасилованная женщина неподвижно лежит на сундуке, истекая эякулятом. Вынужденный отдых продолжается не долго. Обессиленной девушке вновь подносят чашу с напитком и подводят к распятию. Алкоголь бьёт по координации, Лана еле держится на ногах, но и страха она не чувствует. Молодая женщина, словно загипнотизированная, равнодушно наблюдает за суетой вокруг, как будто это происходит не с ней.

— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, — читает молитву протоиерей Иоанн, положа правую ладонь на чело девушки, — да исцелишься ты от бесов, томящих душу твою, да изыдут они из тела твоего, да будет навсегда закрыто оно для скверны и козней Сатаны, который до сих пор безраздельно распоряжался им. Да прибудет мир и Божья Благодать в душе твоей, да не коснуться мысли твои думами о грехе и распутстве никогда, да покинет навсегда Сатана тело твоё. Аминь, — с этими словами он снимает руку с головы страдалицы. Мало что понимающая Лана шепотом, повторяет слова молитвы. Девушку поднимают с колен. Сейчас она похожа на замарашку из сказки, про Золушку — только голую замарашку. Тем временем декорации меняются. Попы выстраиваются полукругом, сундук передвигают к распятию, а «подмоченную» мантию меняется на сухую красную попону. Жертву укладывают на обновленное ложе лицом вниз, связав руки и ноги так, чтобы детородное отверстие было распахнуто.

— Да прибудет воля твоя, Царь наш небесный, да убоится Дьявол тебя во веки веков, да не будет он строить козней против тебя, как и против нас и этой девы. Изыди Сатана! Изыди исчадье Ада!! — Иоанн подносит к страдалице огромный деревянный крест, — Пусть этот святой крест очистит это оскверненное лоно. С этими словами он с силой вонзает его во влагалище девушки. Сумрачные своды трапезной и прилегающие казематы оглашает пронзительный крик. По необъяснимой случайности он сливается с кукареканьем церковного петуха. Эхом прокатившись по церковному двору он затихает где-то на задворках. Лана теряет сознание...

Если читатель думает, что попы всё это сделали без глубокой проработки и проверке каждого действия, то глубоко ошибается. Отвергая содомию и прочие дьявольские штучки, препятствующие зачатию, они конечно же позаботились о своей безопасности: стаканчик темно-зеленого настоя, выпитый прихожанкой на первом причастии, поставил крест на возможном отцовстве кого-либо из участвовавших в оргии, а справка из венерического диспансера затребованная Отцом Фёдором вместе с крестильной одеждой и прочими документами обезопасила священнослужителей от возможных болезней Богини Венеры. Все эти «знаки», и странная настойчивость в уговорах Отца Василия, должны были насторожить неопытную провинциалку, но Лана не придав им должного значения поплатилась за это. По крайней мере двенадцать фаллосов — не такая страшная кара, по сравнению с тем, что ожидало её в будущем.

Очнулась Лана одна в той же келье, но уже одетая. В промежности жутко болело, как будто тысяча жалящих пчёл терзала её плоть. Пока девушка лежала без сознания, святые отцы смазали её тело целебной мазью, полили елеем, прочитали очистительную молитву и одели в гражданскую одежду. Теперь девушка почти не отличалась от обычной прихожанки. Только измождённое лицо, блуждающий взгляд и заторможенность в движениях выдавали человека, только что перенесшего глубокое потрясение. Над куполами церкви всходило солнце, до крещения оставалось менее шести часов. Поднявшись с сундука, превозмогая боль Лана поковыляла к выходу. На крыльце она столкнулась с Отцом Василием. Священник явно искал с ней встречи. Увидев её он виновато опустил глаза и произнёс:

— Да прибудет с тобой мир и покой, да не убоишься ты злой молвы людской, да и не поведаешь ты миру о таинствах церковных, происходящих за этими стенами никому и никогда. Запомни это хорошенько, дитя божие. Аминь, — поп протянул ей руку для поцелуя. Лана машинально прижалась к персту губами, затем, будто вспомнив о чём-то, быстро зашагала прочь.

— Не забудь, сегодня в одиннадцать часов святое крещение, мы ждём тебя в церкви, — прокричал поп ей вслед.

— В одиннадцать... В одиннадцать... В одиннадцать..., словно в бреду повторяла девушка. Её босые ноги пересекли пустынный церковный двор и скрылись за церковными воротами.

Отрезвление пришло быстро. Ступая босиком по холодному асфальту Лана продрогла. В первый троллейбус девушка вспрыгнула трясясь от холода.

Слёзы текли не переставая, сердце разрывала щемящая боль. С трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться девушка кое как добралась до подъезда. Любимые туфли так и остались в зарослях бегонии.

С трудом стянув с себя одежду Лана рухнула на не разобранную постель и забылась нервным сном.

Проснулась она от холода, нагое тело не прикрытое одеялом теряло тепло. Молодая женщина приподнялась на локтях, и сразу острая боль из развороченного влагалища эхом отозвалась по телу. Упав в изнеможении на спину она забылась.

В голове возник образ монаха в капюшоне с поднятым крестом. Он надвигался на неё, быстро увеличиваясь в размерах. Вдруг крест ожил устремляя свои «щупальца» к ней. Девушка вскрикнула и проснулась. Видение растаяло как дым. В окошко во всю светило первомайское солнце. Она снова села, превозмогая боль, и посмотрела вниз: под ней на светлом одеяле растекалось большое красное пятно. Кровотечении вскоре остановилось. И только через несколько дней система деторождения пришла в норму. Но вот что удивляет — желание креститься не отбили развратные прелюбодеи в рясах. Эта мысль окончательно утвердилась в голове девушки. Но это уже совсем другая история.