К пляжу они поплыли морем. Костик играл в шахматы с Димой, Юля пошла помогать кухарке. На обед Роза подала несколько салатов. Запечённую в фольге рыбу, которую поймал Константин. Для застолья отдыхающие закрыли гениталии трусиками и шортами. Отказывающуюся принимать пищу совместно с гостями, Розу, Костик приказным тоном посадил возле себя. Опять выпили. За дружбу между народами, между мужчинами и женщинами, за всё хорошее. Юля с мамой потягивали слабоалкогольный местный напиток. Иваныч красное вино. А Костик с Дмитрием пили «Столичную». Обед закончили в хорошем подпитии. По крайней мере Дима и Костя.
Роза быстро покидала грязную посуду в машину, убрав несъеденные блюда в холодильник, протёрла стол. Она торопилась — пьяный господин приказал лечь, ждать его в коморке. Не смотря на опьянение, мужчина был ласков, даже подрочил её сикель. И что совсем удивило женщину пососал это маленькое подобие фалдуса. Ну, что ж поделаешь, это господин, он имеет право. Истязать, ласкать. Заставлять пить сперму, всё это позволительно господину. Мало ли что хочет раба. А она хотела жёсткой порки, удушающего траха в горло. Разрывающего анус порева. Господин так и уснул в её коморке, а она, прикрыв срам халатом, пошла убираться дальше.
Понравившийся ей мужчина разговаривал с мисс Мариной. Створка двери не прячет обнажённых русских. Видно, как мисс ласкает пенис, что-то шепчет, лёжа на седовласой груди. Утренняя беседа с мисс Юлей, дала понять, что проблема с потенцией у её отца, мистера Константина. Но почему старшая дочь ласкает член отца? Этих туристов разве поймёшь!
Роза позвонила матери. Та рассказала какие отвары готовить, как употреблять. Желая оказать услугу господам, женщина тратит несколько рупий на покупку плодов, трав, корешков. Следуя наставлениям матери приготовила отвар.
Через два часа, когда начали просыпаться уснувшие после вкусного обеда гости, она стукнулась в спальную мистера Кости. Ни Марина, ни Константин не понимали по английский. Но мужчина выпил горький отвар, так как служанка жестами показала, что это надо выпить мужчине. И даже указав на пенис подняла предплечье, дав понять, что член одеревенеет.
— А она то откуда знает? — Напиток драл горло
— Юля всё старается. Это её работа, поверь мне. Ты заметил, что Розалина мохнутку побрила и без трусов ходит.
— Думал, бельё такое. А она пиздой оказывается сверкает.
— Думаю тоже Юлька старается. Выебешь её?
— Юльку?
— Тьфу на тебя! Розу.
— Блядь! Если он встанет, я её заебу до смерти. Образно конечно. А уж тебя драть буду... Тьфу, тьфу. Не сглазить бы.
— Не ссы, Иваныч, будет и на нашей... кровати праздник. Представляешь, утром просыпаешься, с одной стороны лежу я, с другой Роза. Обе тебе на живот положили свои ляжки и трутся мохнатками о твои бёдра. Как представлю..., аж пизда булькает. — Детдомовское прошлое наложило отпечаток на лексикон супругов, хотя на людях Марина и Константин соблюдают приличия, но оставаясь одни часто сквернословят при разговоре друг с другом.
— Бля, чо-то ссать захотелось.
— Это отвар действует. Представляешь, любимый, завтра с утра отдерёшь меня.
— Ага, ещё сегодня вечером Юля мне жопу поковыряет, так берегись, родная — ВЫЕБУ, ох и выебу. Пойду ссыкану.
— И я с тобой. Помогу подержать хуй, вдруг струя будет такая мощная.
— Помню в детстве мама, царство ей небесное, держала мой писюн и приговаривала пись-пись. Будешь моей мамочкой?
— Да, родимый, и женой, и мамочкой.
В туалете, Марина встала сзади мужа, помогая держать член смотрела через его плечо на головку, которая много лет назад пряталась под крайнюю плоть, а сейчас плоть хоть скользила по мягкому пенису, но утратила способность натянуться на венец.
— Пись-пись... Ссы давай.
— Ты меня отвлекаешь, сейчас..., сейчас. — Устьице разлепилось и светлая моча, сверкая в свете софитов, полилась из уретры.
Марина чувствовала, как жидкость течёт по каналу, направила палец на струю. Горячая моча, расплёскиваясь мимо унитаза, обрызгала ноги обоих супругов. Женщина подумала:
«Вот бы этот жар направить на шейку матки.»
Влагалище полностью согласилось с хозяйкой, зааплодировало ответным жаром, мокротой. Но женщина, приученная за годы воздержания контролировать себя, вернула внимание на струю.
— Ну вот все ноги обоссал... И твои? Пошли омоемся в море.
В дверях туалета они сталкиваются с сонной дочерью. Она так же обнажена, на теле видны складки оставшиеся от смятой простыни.
— Писсаете вместе... ? Это хорошо. Правильно делаете. Ути, какой краник у папы! — Юля балуясь подкидывает пальцем пенис. — О! А соски какие твёрдые! Эротичные.
— Юлька, засранка! Кыш отсюда. — Марина плечом отталкивает дочь. — Мы на пляж.
Солнце уже спряталось за деревьями, не так обжигает. Супруги долго купаются, стараясь производить больше эротических движений. Часто целуются, обжимаются. Пенис, набравший крови, пышет жаром, но ещё недостаточно отвердел.
— Я вот чо взяла. — Женщина показывает бретельку от лифчика. — Пошли туда же.
Она, хохоча, играя в юность, убегает от него, он так же помолодел, догоняет её в той нише. Листва и трава принимают на себя два тела.
— Давай ещё поговорим на ебливые темы. Мне понравилось. — Супруг отстраняется от уст жены. — А ты..., ты смогла бы..., со мной и вторым одновременно.
— Сейчас представлю... Наверное, нет. Я ведь как кончу, так долго отхожу... А тут второй начнёт совать елду. Нет, не хочу.
— А если у одного пососёшь?
— А-а-а, вот как? Сосать мне понравилось. Особенно твой...
— Значит у него сосала?
— Конечно. И он лизал меня.
— Так как насчёт одному соснуть, а другому... ?
— Я у Юльки спрошу. Знаешь сколько у неё мужчин было... ? Девятнадцать... ! Нет, не блядь. Она ведь не замужем была, а ебаться хотелось. Ты обратил внимание на елду Димки? Вот что значит пизда растяжимая.
— Да-а-а... Слушай. А если тебя в два хуя?
— Ёбнулся, да?
— Не, ну если два моих хуя сложить вместе, то будет как у Димки елда. Сама же говоришь растяжимая. — Константин чешет пальцами в шевелюре лежащей на его груди супруги. А она смотрит на головку, нежно поглаживая ствол.
— Бля! Заманчиво, однако. В пизде жар уже, давай я накачаю его...
— Погоди. Сначала..., ну, когда нормально будет стоять, испробуем с резиновым членом. А уже потом будем искать третьего. Согласна?
— Я тебе не говорила. Роза оказывается тоже много лет не еблась... Муж погиб на стройке. А возрастом она как наша дочь. Представляешь целочку? — Марина заметила, что, когда она говорит о другой женщине, пенис подёргиваясь, наполняется кровью.
— Так она и не рожала?
— Хер там. Она уже месяц как бабушка... Да, да такие тут обычаи.
— Чо за хуинные обычаи в этой стране — детей выдавать замуж.
— Ты посмотри на моего красавца. — Супруга приподнимается на локте. — Смотри, смотри. Это верно отвар действует. Сегодня перед процедурой поговорю с Розой, приглашу на игру. Хочу полизаться с ней, а ты будешь смотреть. Хорошо..., моя ж радость.
— И я тоже буду лизать. Давай уже. Вижу вся дрожишь, ебаться хочешь.
— Как сладко звучит — ебаться. — Лексикон, взрослых людей, окончательно вернулся к шестнадцатилетию. Да и ощущали они себя подростками, украдкой совокупляющихся в темноте девичьей спальни.
Марина ожигает выдохом головку, со вдохом всасывает увеличенный фалдус. Не такой массивный, как у Костика пенис, приятно ложится на подложку-язык. Щёки с двух сторон сжимают ствол. Практически натуральный аналог вагины — та же жара, такая же увлажнённость. Женщина рукой подготавливает петлю вокруг мошонки, затем той же рукой подталкивает фалдус в своё горло. Она удивляется своей способности расслабить глотку, легко пропустить жаркую головку к гландам.
Супруг совершает движение тазом вверх, фрикция окончательно радует Марину, она рукой подталкивает Эх! Жизнь хороша. Всё! Теперь только после третьего карася, мужчина имеет право выпить вторую.
Третья рыбка, попалась упорная, поднырнула под корягу. Да ерунда, не впервой. Лето, никого рядом нет. Мужчина полностью обнажившись лезет в воду. Остановившись на полпути, когда он вошёл в воду по пояс, мужчина решил помочиться. Какая-то тварина по струе проникает в уретру, цепляясь там коготками причиняет боль. Но мужчина успевает ухватить невиданную рыбку («Видимо из Амазонки занесло!» — Успевает подумать Иваныч) за хвост и тянет. Боль ужасная, вытягивающая из мужественного горла стон. Мужчина откидывает рыбу на берег (»Чтобы другого рыбака не укусила!«). Смывая кровь из ранок, мочится. Но моча идёт не постоянно, а пульсациями. Хоть больно, хоть тяжко, но Иваныч освобождает мочевой пузырь.
***
Выбрасывающий сперму пенис ещё дёргается, а Марина уже понимает, каким помповым «ружьём» она пользовалась. И кровь вообще не кровь, а сперма из родного пениса.
И стонет её любимый человек.
Все трое садится на постель одновременно. Мужчина смотрит на ладонь, продолжающую сжимать опадающий фалдус, затем на женщину слева. Она глупо улыбается. Смотрит на женщину справа. Лицо её в сгустках спермы озаряет улыбка.
Сквозь щель кроны деревьев пробивается луч Солнца. Щель так же похожа на уста женщины, растянутые в довольной улыбке.
— Мариш, ты что, всю ночь дрочила мне?
— Не помню. Помню, что уснула возле тебя.
Роза тоже что-то говорит, супруги распознают английскую речь. Но остальное для них непонятно. Затем все трое, подчиняются зову физиологии. Идут в туалет. Марина оккупирует унитаз, Роза фарфоровое биде. Иваныч дожидается, когда прекратится женский поток, Роза как молодая писсает быстрее, освобождает место мистеру Косте.
Затем все трое бегут в море. Омыв тела от вечернего пота и слизи в промежностях, спермы на лице индианки, бредут домой. Мужчина идёт за бритвой, Марина начинает комплекс упражнений. Розе нужно убраться в спальне, приготовить завтрак. Особенно в нём нуждается мужчина, окропивший её лицо спермой. Так жалко было смывать волшебную слизь, кто бы знал.
***
— Кончил значит? Я же говорила всё будет окей. Больно ему было?
— Да. ОН у него всю ночь стоял. Меня удовлетворил, Розу за... ёб. А кончить не мог, я его пожалела, заставила спать. Ночью, во сне положила руку ему на... член и дрочила, не знаю сколько, но он кончил. Даже стонал. Говорит будто рашпиль из пениса вытащили. Юль, через сколько ему можно... ? Ну... это.
— Через час после завтрака сделай массаж, ну а после... Я уверена — встанет. Пусть предварительно помоется хорошо, мне надо взять сок его простаты на анализ... Нет, нет. Не беспокойся, простая формальность.
***
— Кость, иди готовь попу. И письку хорошо помой. Юля придёт брать сок на анализ.
— Да пожалуйста... А потом. — Супруг показывает жест непозволительный в приличном обществе. Ладонью одной руки бьёт по слегка сжатому кулаку другой. — Трахну свою красотку.
— Да пожалуйста, — женщина копирует супруга, — я даже трусы одевать не буду. Где захочешь, родной, еби меня!
Вскоре мужчина опять кряхтел. Уже палец супруги рыскает в прямой кишке, он подсказывает где именно нужно ласкать и давить. Заходит дочь. В её руке пробирка с какой-то палочкой внутри. Юля собирает на ватку, намотанную на палочку, сок простаты, закупоривает пробирку.
— Ма, три минуты. Не больше. Па, удачи! — Дочь собирает ткань трусиков в пучок, прячет её между булочек и повиливая ими, медленно идёт к двери.
— А ты говоришь — не блядь. Смотри какая задница. Ух не дочь бы, так и трахнул бы чертовку.
— У Розы такая же попка. Еби на здоровье. — Палец покидает кишку. Женщина вытирает смазку с ануса и ягодиц. — Ну чо ебарь-перехватчик, кого первой меня? Или Розу позвать?
— Скоро на аэродром ехать. Начну только с тебя. А потом...
— С верхотуры, как ястреб отберёшь бабья и выстроив их цепочкой...
— Не, не так быстро. Тебя. Розу и тебя. Снова тебя. Ты ведь достойна такой частоты?
— Ну-у-у, если учесть, что ещё Костик, — женщина повторила неприличный жест, — то блядь с вашего завода я быстро догоню.
— Не-а, ты не блядь. И никогда её не станешь. Ты самая честная жена в мире. Чо ты делаешь? — Мужчина обратил внимание на то что жена мажет свой анус лубрикатом.
— Ну-у-у, пока Костик не распечатал это отверстие, решила отдать его тебе.
— Ты хочешь... ?
— Да! Юлька говорит, что там такие же окончания как в пизде. И так же приятно. Может туда я дольше продержусь. — Женщина ухватилась за пенис, накаченный кровью за два пульса сердца. — Родненький мой хуй, как я тебя люблю, сладенький.
— Бля! Сладенький? Правда чо ли?
Марина сильнее вздрачивает, собирает каплю на палец.
— На, сам попробуй... Сладко?
— Фу, солёно! Как клитор Розы. — А Марина уже стоит раком, руками растягивает полупопенки. — У-у-у, какая сморщенная звёздочка. А хуй мой не перекусит?
— Иваныч, бля! Давай уже... Не, давай сначала в пизду, пару раз сунь... Ага, вот так... Постой, замри. Кость, плохо что ты не женщина — это так прекрасно, когда тебя ебут.
— Не, прекрасней ебать. Засовываешь в тёплую пизду и трахаешь, трахаешь.
— Теперь я понимаю некоторых баб — им не хватает... Меняй дырочку... О! Как легко проскочил! Вот что значит мастер. Мастер-ломастер. Кость, ты вторую дырку мне распечатал.
— А рот?
— О! Точно! У-у-у, какой выдающийся целколоматель... Ох, как он там скользит. — Женщина запустила палец-разведчик во влагалище. Нащупала там движения за перегородкой. — Ты чувствуешь мой палец?
— Да. Я щас кончу. Извини.
— Кончай, любимый. Я потом... Лишь бы тебе было хорошо, мой родной... Я вот так лягу, чтобы кровать не пачкать. — Женщина ложится на живот, сжимает ягодицы. — Сейчас не больно было кончать?
— Есть малехо. Терпимо. Костику тоже туда дашь?
— Не-а, перебьётся. Мне ведь от него только зачать. Хотя он как человек мне близок, кажется каким-то родным, своим.
— Я тоже временами улавливаю знакомые интонации в его речах. Он мне говорил, что ни разу не был женат. Со многими женщинами трахался, может, говорит, где-то есть дитя от него. Но ты то точно родишь от него. Знаешь чо, любовь моя? Увольняйся ты всё-таки, я сторожем пойду, ну его на хуй этот завод.
— А жить на что будем?
— Я думаю зять с дочерью не дадут подохнуть с голо... — Его прерывает дочь, вошедшая в спальную.
Она с кем-то говорит по мобильнику. Разговор ведётся на иностранном языке. О чём говорила дочь, поведала она сама, когда дала отбой.
— Пап, мам, мы все должны лететь на Канары. Возможно ты, па, являешься наследником какой-то богатой старушки.
— Ага, и сам Рохелер, мне будет прислуживать. Сёдня не первое апреля, доченька. Иди, смеши Диму.
— Папа! Да вот..., да вот... Блин! Чем же поклясться то? Во! Честное пионерское! Правда, па. Ещё не сто процентов, но они разыскивают родственников сеньориты Торес, урождённой Кругловой Анны Михайловны. Она эмигрировала до второй мировой в Испанию, там вышла замуж. Детей ни у неё, ни у супруга нет. Вот она и вспомнила, что в России остался её двоюродный брат Круглов Пётр Иванович.
— Юль, хватит шутить. Видишь ему уже не смешно. — Мама вначале улыбавшаяся, глядя на супруга тоже задумалась.
— Она умерла три года назад. По закону если наследник не явится ещё через год, то наследство перейдёт государству. Да что мы теряем? Ну слетаем на Канары. Сдадим тест дээнка, если ты не родич, вернёмся сюда. Я звоню насчёт билетов, а вы... Рокфеллеры, блин, переваривайте информацию.
Родители так опешили, что забыли прикрыть срам, так и лежали на кровати.
— Пиздёж!
— Пиздёж! — Согласилась мама. — Этому Димке, деньги некуда девать что ли? Мог бы сразу сказать, давай слетаем на... Куда она сказала... ? Ага. Канары.
— Ага, бля! В России не нашли, а тут, где туземцев больше чем туристов, хуяк и нашли Круглова. Да у меня все родственники погибли на...
— Тихо, тихо, родной мой. Согласна! Плохая шутка. О чём мы до её прихода говорили?
— Да, чтобы уволиться... Бля, а не плохо было бы на старости лет получить наследство и забить хуй на работу.
— Да-а, домик на нашем участке построить, сад, огород. Курочки там, уточки.
— Ага и мальчонка наш там с кустиков ягодки собирает... Ой, как прелестно всё-таки. И ты голожопая меж грядок ползаешь, на хуй мой надеваешься.
— При мальчонке... ? А-а-а, когда он уснёт, объевшись клубнички!
— Мариш, порепетируем?
— Будто я на грядке, а ты, подкравшись... ? Вдруг кто зайдёт? Давай вечером.
— Ну няхошь, как хошь. Я пойду стряпуху отстряпухаю.
— Ты хоть срам прикрой.
— Я теперь герой, мне как тримуфатору прифигелии положены.
Дочь, идущая с планшетом в спальную родителей, сталкивается с обнажённым отцом.
— Ты куда?
— Да, там... Розе кое-что сказать.
— Ну иди, я с мамой поговорю... Папа в загул пошёл? Траться хочет как малолетка?
— Пусть его. О чём поговорим?
— Да всё о том же. О наследстве. Есть прямой рейс до Тенерифе, но послезавтра. Есть на завтра с пересадкой в Риме.
— Юль, вам чо денег некуда девать? Зачем менять курорты? Нам с папой и здесь нравится.
— Скажи, милая, вот если даже один процент вероятности, что папа наследник, пусть даже сарая на Канарах. Тебе не интересно?
— Юль, серьёзно? Не розыгрыш?
— Марина Андреевна! Как вам не стыдно не верить вот этим чистым глазам?
— Четверо летим?
— Конечно. Костик пусть тут отдыхает. Там процедуры пройдём. Дай, Бог, чтобы папа был наследником, и потом сюда вернёмся.
— А это..., как её? Визы?
— Димка уже делает. Завтра будут готовы. Ну, что послезавтра, госпожа Рокфеллер?
— Да, дочь Рокфеллера, послезавтра. Прямой лучше. И высшим классом мне!
— О-о-о! Слушаюсь, моя госпожа.
